Затерявшийся в кольце бульваров

Маркиз соскочил со своего топчана, прихрамывая, подбежал к плитке и налил себе еще чаю. Эта плитка, как и все в этом странном «доме», была сооружением тоже не совсем обычным. Выложенный из кирпича короб, примерно полметра на полметра и сантиметров семьдесят высотой. Дно внутри короба поднято довольно высоко и покрыто листом железа. На листе пробито несколько дырок, причем не сверху вниз, а снизу вверх, и к рваным острым концам дырок прицеплена пружина, как в обычных электроплитках, только длиной метра полтора-два. К концам пружины припаяны провода, а сверху все накрыто металлической решеткой.

Очевидно за счет длины пружины, она раскалялась не очень быстро, но потом давала такой жар, что ночью можно было при желании спать без одеяла.

– В Москве около десяти точек, где располагаются телестудии. Ты хотя бы знаешь, какой канал это передавал?

– Нет, – расстроился Андрей.

– Ты вроде рассказывал, что у твоей жены есть приятель на телевидении, который пригласил ее на программу?

– Есть такой, – согласился Дорин.

Он, убей Бог, не мог вспомнить, когда рассказывал об этом Маркизу, но за последние пару дней он вообще немногое мог вспомнить.

– Только, понимаешь, он Ленин знакомый, а не мой.

– Неудобно обращаться?

– Да нет, – улыбнулся Андрей, – я человек в общем-то не очень закомплексованный, просто боюсь, если появлюсь в таком виде, могу карьеру ей испортить. Да и номера его телефона я не знаю.

– Да-а, – Яков постучал себя пальцем по лбу, – я тебе историю одну расскажу. Было мне лет десять, а мама моя работала во Дворце съездов в Кремле уборщицей. Лето на дворе, денег на то, чтобы отправить меня за город, не было, сидеть со мною тоже было некому, на целый день такую шкоду, как я, оставлять одного было нельзя, и она брала меня с собой на работу. Нас там таких набиралось человека три-четыре, и мы целыми днями бегали по Кремлю в поисках развлечений. Как-то раз один из ребят рассказал, что где-то недалеко есть такой магазин «Военторг» и там можно купить самые настоящие петлицы с танками и пропеллерами. Только он не знал, где это. И никто не знал, кроме меня. Мы собрали все деньги, которые у нас были, набралось чуть меньше рубля, и вдвоем, я и этот парень, отправились в магазин. Хотели пойти все, но, прикинув, мы решили, что так будет дешевле. Потому что я знал, как дойти до «Военторга» только от метро «Арбатская» на синей линии. А как попасть на синюю линию, я тоже знал, но только с красной. В общем, мы вышли из белой башни, которой заканчиваются Троицкие ворота Кремля, спустились в метро на станцию «Библиотека имени Ленина», доехали до станции «Проспект Маркса», перешли на «Площадь революции», а оттуда доехали до «Арбатской». Каково же было мое изумление и стыд, когда, уже подходя к «Военторгу», я поднял глаза и увидел метрах в двухстах прямо по улице белую башню Троицких ворот, из которых мы вышли почти полчаса назад.

– К чему ты мне все это говоришь?

– К тому, – менторским тоном сказал Маркиз, – что не все пути, которые мы знаем и которые нам кажутся прямыми, оказываются самыми короткими и ведущими непосредственно к цели… К тому же, когда я тут с тобой возился, у тебя из джинсов выпала бумажка с телефоном некоего Мити. По твоим же рассказам телевизионного приятеля твоей Лены, зовут Митя, а записка написана женской рукой. Могу ли я предположить, что она дала тебе телефон своего знакомого, чтобы ты мог с ним связаться?

– Точно, – Дорин хлопнул себя по лбу и болезненно поморщился, – а я все гадаю, чей это телефон. И что я ему скажу?

– А скажешь ты ему, что попал в неприятную ситуацию, что тебя подставили, что ты хочешь найти, кто это сделал. Насколько мне известно, у них там «клубок друзей» и нет ни одного человека, который бы не нагадил с удовольствием на голову товарищу.

– А если… – начал было Дорин.

– А если, то тогда ты пообещаешь твоему Мите эксклюзивное право на интервью с человеком, который за три дня превратился из уважаемого гражданина в бомжа. На это, мне кажется, должен клюнуть любой приличный журналист.

– Ты что, Яш, работал на телевидении?

– Как я могу, – взъярился Маркиз, – молодой человек, работать в таком месте, где ведущий интеллектуальной игры говорит слово «брелоков», а не брелков. Узелок – узелков, стрелок – стрелков, противокозелок – противокозелков, наконец. Даже компьютер возмущается и подчеркивает красным это уродство…

– А у тебя какое образование, Маркиз? – прервал Андрей разбушевавшегося бомжа.

– Незаконченное начальное, а что? – тот подозрительно уставился на Дорина.

– Никогда такого не слышал, – изумился Дорин. – Так ты что, четыре класса не отучился?