Затерявшийся в кольце бульваров

7. Членство в НАТО. Действующие военачальники отправляются на пенсию.

8. Вводится значительный прогрессивный налог на недвижимость.

9. В г. Москве повсеместно вводится платная дорогостоящая парковка. Увеличивается цена на бензин. Вводится платный въезд в центр города.

10. Запрещается деятельность коммунистической партии. Ликвидируется КГБ и его правопреемники. Деятелям, работавшим в советское время на партийных должностях или в КГБ, запрещается занимать государственные посты пожизненно.

11. Отменяется бесплатное высшее образование и бесплатная медицина.

12. Закрывается радио «Ухо Москвы».

Андрей почесал кончик носа. Еще одно сочинение «Как нам обустроить Россию?» С чем-то он был здесь согласен, что-то отвергал, например, про НАТО, что-то просто вызывало недоумение. При чем здесь «Ухо Москвы»?

Интересно, чье это творчество? Самого Маркиза или он только правил – непонятно – Андрей не знал его почерка. Слово «легкую» рядом с музыкой – заменено словом «Поп», вычеркнута фраза: «Для обучения солдат приглашаются инструкторы американской и израильской армии», «кроме как по рецептам врача» – наоборот вписано. И почему для него этот листок имел такое значение, что перед смертью он помнил о нем?

Дорин открыл книгу, нашел в оглавлении статью про Акафисты, решил прочитать на досуге. Да и со страничкой о преобразованиях явно придется разбираться позже. Он отложил «Труды» в сторону, уложил остальные книги на место, постелил постель, перенес Яшу обратно. Огляделся по сторонам. Ножка у топчана была недавно сломана, и под нее подложена пара кирпичей. Сам Маркиз исправил то, что кто-то сломал? Как это теперь понять? Делать Дорину здесь было больше нечего.

Кто такой «сопливый дьявол», существует ли тот в природе или это уже разгулявшееся воображение и предсмертный бред, он не знал. Непонятно было также, за что он должен был прощать этого сопливого, да и Маркиза тоже. Во всяком случае, если дьявол существовал и действительно был повинен в Яшиной смерти, то вопрос о его прощении будет рассматриваться отдельно.

Дорину вдруг захотелось устроить гекатомбу по погибшему другу – облить здесь все керосином и поджечь. Он даже начал осматриваться по сторонам в поисках какого-нибудь горючего вещества, но в это время неожиданно зазвонил его телефон. Отвыкший от этого звука за последние недели, Андрей вздрогнул:

– Да, алло…

– Андрей Сергеевич? – услышал он стариковский голос.

– Да, я, – это явно была не милиция.

– Мне ваш телефон дала соседка, а ей – ее дочь, – опять задребезжал старик, – а у дочери вы покупали книги в прошлом году. Вспомнили?

– Нет, но это не имеет значения. Что вы хотели?

– У меня есть старинные книги – полное собрание сочинений Григоровича, изданное в девятнадцатом веке. Они, правда, сильно потрепанные и нескольких страниц не хватает. Сколько вы мне могли бы за это предложить?

– Спасибо, это – не нужно, – ответил Дорин, выдергивая зарядное устройство и кладя его в карман.

– То есть как это? – возмутился старик.

– Вы меня извините, но ваши книги не стоят ничего.

Андрей выключил телефон, еще раз на прощание взглянул на Яшу и вышел. Мобильник немедленно зазвонил снова. Номер на мониторе определился тот же самый. Ну как объяснить дедушке, что книги его не стоят ничего, вообще ничего, даже в хорошем виде?

Он дошел до летнего кафе, сел возле пенька, на котором они еще вчера обедали с Маркизом. Маша перегнулась через перила:

– Обедать будешь, красавчик?

– Нет, иди сюда.

Она подошла, взглянула вопросительно.

– Маркиз умер, – говорить ей о том, что его убили, было бы неправильно – паника, вопли, визги. – Ты можешь вызвать ментов, «скорую», что там положено? Только меня не упоминай.

Маша стояла молча с открытым ртом. Дорин достал двести долларов и протянул ей:

– Похороните по-человечески.

Опять зазвонил телефон. На экране было написано «Определитель номера заблокирован вызывающим абонентом», и Дорин не стал нажимать зеленую кнопку. Он встал, потрепал по плечу Машу и пошел своей дорогой.

ГЛАВА 47

Лена не раз вспомянула добрым словом Дорина и его совет оставить телефон себе. Допрашивали ее почти четыре часа, сначала обыскали всю квартиру, потом начали мучить вопросами: «Где ваш муж?», «Когда вы с ним расстались?», «Что он и что вы делали вчера ночью?».

Лена на все вопросы отвечала честно – «Не помню». Когда-то, много лет назад, Гришка объяснил, что это – единственно правильный метод поведения на допросах, если не хочешь ничего сказать и никого подвести. Любая информация, а тем более ложь, которую ты выдашь, непременно обернется против тебя: менты ухватятся за твои слова, будут ловить на противоречиях, и скоро ты поймешь, что запутался окончательно.

Ответы типа «Не знаю» не годятся потому, что за ними непременно последует: «Ну как же вы можете не знать, если вы там были и видели? Да вы просто скрываете что-то и можете быть привлечены к ответственности за дачу ложных показаний…»