Затерявшийся в мирах

— Я не исключаю такой возможности. Он мог передумать в последний момент — решил обмануть Крупкина. Скажу тебе честно, чем больше я об этом думаю, тем правдоподобнее кажется мне эта версия. Он, должно быть, похитил ее из кареты, как и было задумано, а потом, вместо того, чтобы привезти ее в избушку, отправился с ней… куда-то еще.

— Отличный пример дедуктивного рассуждения, Длинный. Итак, я полагаю, победил достойнейший — и с тех пор они жили в любви и согласии. Хотя, может, и не достойнейший, как знать? Может, он тоже боялся старух. Я хочу сказать…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — резко перебил его Лафайет. — Послушай, Рой, я должен ее найти!

— Я восхищаюсь твоей преданностью хозяину, Длинный, но боюсь, ему придется придумать что-нибудь еще…

— Да плевал я на него! И вообще, никакой он мне не хозяин.

— Как? Ты уволился?

— Я никогда на него не работал. Я должен был тебе раньше сказать об этом. Извини.

— Так. Откуда же тогда у тебя сигнальное устройство?

— Если ты имеешь в виду этот перстень, — Лафайет протянул руку — на пальце сверкало кольцо с красным камнем, — то мне его дал герцог Родольфо.

— Неужели? — Спонройл схватил О’Лири за палец и принялся тщательно изучать перстень.

— Это и впрямь перстень Крупкина.

Человечек понизил голос:

— Если честно, Длинный, как ты его достал? Перерезал горло Крупкину, что ли?

— Нет, конечно. Я его вообще в глаза не видел.

Спронройл покачал головой, недоверчиво глядя на О’Лири.

— Что-то здесь не так. Как мог перстень принца попасть к герцогу? Его высочество очень дорожит этой безделушкой, уж я-то знаю.

— Ну, а я знаю, что перстень был у герцога — и он дал его мне.

Лафайет снял перстень с пальца.

— Вот, — сказал он, — можешь получить его обратно, мне он не нужен. Я хочу найти леди Андрагорру, а все остальное меня не касается.

Его собеседник мрачно взвесил перстень на ладони.

— Боюсь, Длинный, у тебя могут быть большие неприятности.

Он встал, резко отодвинув стул.

— Пошли, тебе придется рассказать обо всем Флимберту. Он у нас начальник службы безопасности, следователь, суд присяжных заседателей в одном лице, и он же приводит приговоры в исполнение. Вряд ли ему это все понравится. Советую тебе придумать что-нибудь более убедительное по дороге, в противном случае нам придется действовать в строгом соответствии с инструкциями, регулирующими коммерческую деятельность «Аякса».

— Что же это за инструкции? — раздраженно спросил его О’Лири. — Я лишусь вашего кредита?

— Да нет, Длинный, скорее ты лишишься своей головы.

Флимберт оказался круглолицым лысым коротышкой. Он был в очках с толстыми линзами, которые, казалось, приросли к его голове. Флимберт, не переставая, барабанил толстыми пальцами по крышке стола, пока Спронройл рассказывал ему об О’Лири.

— Я проверил: это действительно наш перстень; мы сделали его для принца Крупкина, — закончил он.

— Дело совершенно ясное: убийство и крупная кража, отягченные незаконным проникновением на территорию завода под ложным предлогом и дачей ложных показаний, — пропищал фистулой Флимберт. — Твое последнее слово.

Он взглянул на О’Лири сквозь очки, словно золотая рыбка из аквариума.

— Последнее слово? Да я еще и первого не сказал! Выслушайте меня: я совершенно случайно свалился в эту вашу шахту, когда тихо и мирно шел по своему делу. Мне бы и в голову не пришло сказать, что я от Крупкина, — это была идея Роя. И кто, в конце концов, вынес смертный приговор? Где показания свидетелей…

— Принц Крупкин никогда в жизни не расстался бы по собственной воле со своим персональным сигнальным устройством. Следовательно, чтобы получить его, ты должен был убить принца. Дело открыто и закрыто. Властью, которой я облечен…

— Я же сказал вам, что получил перстень от Родольфо!

— Невозможно! Крупкин не отдал бы его и Родольфо…

— Но он отдал! Почему бы вам не проверить мою версию, вместо того, чтобы казнить меня без суда и следствия!

— Знаешь, Берт, — начал Рой, потирая свой тяжелый подбородок, — все это очень странно. Может, Длинный говорит правду? Ну с какой стати ему так нескладно врать? Если бы он на самом деле что-то задумал, разве он признался бы, что Крупкин не посылал его? Он мог бы и дальше меня дурачить. Поверь мне, парень прекрасно осведомлен о всех делах принца.

— Вовсе нет, — запротестовал Лафайет.

— Старая уловка! — сказал начальник службы безопасности. — Хитрость наоборот — вот как мы называем этот прием! Практически невозможно отличить от тупости.

— Это и впрямь трудно — взять хотя бы вас, к примеру, — вставил Лафайет. — Послушайте, Крупкин дал перстень Родольфо, Родольфо дал перстень мне. Я попал к вам случайно и теперь хочу уйти, только и всего.

— Невозможно, мы поймали тебя с поличным, приятель. Фактическое владение при отсутствии правооснования — одно из самых тяжких преступлений по нашим правилам. Тебя закуют в кандалы, и следующие триста лет ты проведешь на камнедробилке, двенадцатый уровень.

— Боюсь, мне придется вас разочаровать, — прервал его Лафайет. — Я не проживу триста лет.