Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании

– Нет. Плохая примета. Кстати, на – возьми. Это твое теперь, – Макс сунул какую-то тряпку в карман Николаева.

– Что это? – Святой вытащил из кармана тряпку, развернул влажную липкую ткань и увидел измазанную кровью половину того самого ярко-зеленого берета.

– Трофей. На память, – Макс уверенно закинул свой любимый РПК в положение «за спину». В правую руку взял гранату, разогнул усики и надел кольцо на большой палец, а в левую достал штык-нож. – Твоя «Наташка» работает. Пускай двоих обслужит. Прикрывай! – и, разведя в стороны согнутые в локтях руки, зашагал к дому.

– Ты чо – сбрендил? – закричал Николаев, – Назад!

– Не ори! Я аккуратно.

Николаев смотрел вслед этому парню и не мог скрыть восхищения.

За то недолгое время, что они прослужили вместе, Денис Николаев и Максим Гардин успели не только хорошо узнать друг друга, но и подружиться.

Макс был из Подмосковья, двадцати шести лет от роду. Срочную служил десантником, в Чечню приехал добровольно. Он, не таясь, рассказывал, что на гражданке был материально обеспеченным человеком. Мама – управляющая филиалом крупного банка. Он вначале работал инкассатором там же, затем благодаря своим способностям, уже без протекции мамы, стал заместителем отдела безопасности другого филиала. Имел хороший оклад, положение, семью. И вот, проработав в новой должности несколько месяцев, бросает все и идет в военкомат подписывать контракт. А здесь, в горячей точке, просится в горячее подразделение – разведку. На все вопросы коротко отвечал, что, мол, надоела пресная жизнь, захотелось романтики, чего-нибудь остренького. Только Денису рассказал он правду как запутался в отношениях с женщинами и не смог достойно выйти из закрученного любовного романа. Он плюнул на все и решил разрубить «Гордиев узел», сослав себя, как в ссылку, на эту войну. «Буду воевать, пока не поумнею».

И теперь, глядя вслед этому атлетически сложенному, прекрасно разбирающемуся во всех видах оружия, хорошо владеющему приемами рукопашного боя сержанту, Николаев понял, что этот парень обузой быть не хочет, а пушечное мясо из него никогда не получится.

Чуть в стороне показались разведчики третьего взвода. Святой помахал им рукой и показал знаками, что они входят в этот дом. Подошли к калитке и проскользнули внутрь. Это была усадьба зажиточного хозяина. Огромное подворье с кирпичными сараями. Асфальтированные дорожки, между ними газончики с травой, правда, давно не кошенной.

– Ого! Ничего себе дачка. Даже под Москвой таких не много. А может это Дудаева? Говорят, у него таких дворцов много по всей Чечне, – вполголоса высказался Макс.

– Ага – Басаева! Пошли в плен брать будем, – съязвил Денис, – Давай: обходим вокруг, ищем входную дверь и проверим по комнатам, кто там есть.

– Было бы глупо сидеть в доме – окна большие, как витрина. Подвал должен быть.

– Логично. Идем.

Денис пошел вперед, выразительно махнув своим автоматом. Они двинулись вдоль высокого кирпичного забора, который частично заглушал звуки боя вокруг, пока взгляду не открылась другая сторона дома. Вход в подвал оказался именно там. Николаев держал под прицелом дверь. Макс подскочил к ней и сбоку прижался спиной к стене, готовый в любой момент бросить гранату. Подбежал Святой. Три ступеньки вниз вели к простой деревянной двери, неказистой с виду. На ней висел простой замок.

– Кто их знает? Может хитрость, какая, – проворчал Святой. – Отойди, – подвинул Макса чуть в сторону и дал очередь по замку.

Брызнули щепки, замок жалобно звякнул, упав на бетонную ступеньку.

– Ии-и-и!!! Нет! Не стреляй! – взвыл внутри чей-то голос. Разведчики отпрянули и прижались к стене по обе стороны от дверного проема.

– Не стреляй. Прошу. Нет. Не стреляй! – голосил какой-то мужчина в подвале. Дверь открылась внутрь. Мужчина продолжал кричать с сильным акцентом.

– Выхожу! Ии-и! Не стреляй!

– Руки вперед! Выходи! – рявкнул Макс.

Из темноты проема показались две руки, а затем и сам мужичонка. Едва выбравшись на верхнюю ступеньку, он шлепнулся на четвереньки и низко опустил голову, толи в молитве своему богу, толи моля солдат о пощаде. Он был одет в изрядно поношенный цивильный костюм. Курчавые всклокоченные волосы. Невысокий и щуплый, на вид около сорока. Он продолжал голосить и кланяться, хлопая ладонями об землю.

– Тихо. Не ори. – Приказал Святой. – Лежать, – он одной рукой провел по бокам и по спине мужичонки. Ему никогда не доводилось обыскивать людей, но много раз видел это в американских фильмах. Но это было не кино, а жизнь, которая здесь очень легко и быстро могла перейти в настоящую, а не киношную смерть.

– Кто такой? Что ты там делал?

– Ии-и! Не стреляй! Не убивай! Ничего не делал. Никому ничего не делал!

– Кто еще в подвале?

– Не надо! Мать… Мать! – вдруг навзрыд запричитал, протягивая руки солдатам.

– Мать! Она болеет! Не надо, не стреляй! – в его глазах стояли слезы.

Николаев видел руки этого человека с узловатыми пальцами и кожей, огрубевшей от тяжелой физической работы. Он видел мольбу в его глазах и страх, но не за свою жизнь – это был страх мужчины за кого-то, и этот кто-то находился в подвале.