Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино

— Деньги собирали на стройматериалы, — подал голос брат Димитрий. — Хозяйством командовал Назар Заволока, потомственный купец. Бежал с этапа и попал к нам в 45-м. Грамотный человек, его в селе уважали. Магазин выстроил, сельсовет, помогал поселок отстраивать. Вместо чумов настоящие дома поставили. Деньги на Черной балке выручали за собольи шкурки. Назар Парфеныч решил церковную школу возвести, при отце Онуфрии все эвенки к христианству примкнули. Заволока мечтал город на этом месте построить. И построил бы. Большого размаха был человек. Ученый.

— Ученый, раскулаченный купец, — это оригинально, — улыбнулся Зарайский. — А где он теперь?

— Он жив. Люди ушли за ним в тайгу.

— Я думаю, мы найдем с ним общий язык, — тихо сказал отец Федор.

— Если японцы даже за толстыми стальными дверьми и не слышали выстрелы, то исчезновение трех человек не пройдет незамеченным, начнутся поиски, — сменил тему Ледогоров. — Как бы мы не хитрили, но следы приведут их в село. Ждите гостей.

— Никого, кроме трех монахов и покойника, они здесь не найдут, — уверенно заявил Масоха. — Придется залечь на дно. Выдать себя мы не имеем права. Зря вы всех убили, одного надо было привести живым.

— Бесполезно, — отмахнулся Моцумото, — у этих людей языки не развязываются.

— Кстати, о покойнике, — вспомнил Ледогоров. — Рука отца Онуфрия не на месте.

— Как не на месте? — удивился Зарайский.

— Посмотрите сами.

Зарайский, Берг и священник бросились к лестнице.

— Никак наш святой ожил?! — воскликнул Лебеда.

— Но вы же ожили, Герасим Савельич, а ваша нога выглядела страшнее чертова копыта, — усмехнулся Ледогоров.

Монахи тут же перекрестились.

— Не кощунствуйте в храме, — покачал головой Егор. На верхней ступеньке появился Зарайский:

— По всему поселку разносится ржание лошадей. Чудовищный рев:

Все ринулись наверх, кроме Лебеды, который еще не мог ходить. С карабинами в руках они, пользуясь темнотой пересекли площадь и подошли к сараю, откуда слышался еще и писк, шорох. Ледогоров встал на четвереньки, Масоха — ему на спину, включил фонарь и заглянул в маленькое, выпиленное в бревнах окошко. Ему стало страшно. Полчища крыс громадных размеров пожирали поваленных на землю лошадей, разрывая их на куски, кровь брызгала во все стороны. Масоха выронил фонарь и спрыгнул.

— Вот она, ловушка! Их там тысячи!

— Кого?

— Крыс. Еще минута и от лошадей даже костей не останется.

— Где спирт? — спросил Моцумото у монахов.

— В сельсовете.

— Тащите сюда бочку. Кондрат, надо принести из сельпо пару мешков отравы и рассыпать ее вокруг сарая. При отступлении крысы должны в ней испачкаться.

Пришлось включить фонари. Оставалось только верить, что в такую темень за селом никто не наблюдал, шел второй час ночи. Монахи прикатили бочку, вскрыли. Черпали ведрами и обливали стены сарая. Масоха с профессорами делали ядовитую дорожку вокруг стен. Четырех мешков едва хватило. С задачей справились быстро.

— Отходим назад, — приказал Ледогоров, — ближе к церкви. Эта лавина может сбить нас с ног.

— А как же поджигать?

— Я сказал назад!

Все перебежали площадь и застыли на ступенях храма. Ледогоров достал из кармана японскую гранату, сорвал чеку и бросил ее в сарай. Раздался оглушительный взрыв. Вспыхнуло пламя.

— Все в церковь, закрыть ворота на засов!

В храме стояла тишина. Запыхавшиеся люди бросились к лестнице, поднялись на галерею и прильнули к окнам. Теперь они могли наблюдать за происходящим сверху. Пламя рвалось к небесам, оно могло перекинуться на дома, тогда поселок сгорит, как щепка в костре. Сначала обрушилась крыша, через какое-то время свалилась стена. Тут началась настоящая вакханалия. Бесчисленное количество горящих животных, полыхая факелами, разбежались по площади и начали метаться из стороны в сторону, превратив пространство в мелькающие стрелы, от которых рябило в глазах. Жуткое зрелище. Люди, прожившие страшную жизнь, немало повидавшие на своем веку, ошалело наблюдали за этим адом. Такое не забудется.

Огонь стих к рассвету. Сарай выгорел дотла, но село устояло. Вся площадь, покрытая пеплом, была расчерчена тысячами черных полос. Бесчисленное количество обугленных комочков все еще дымилось вдоль улицы.

— Ну вот, все кончилось, — пересохшими губами прохрипел Моцумото.

— Вам, браточки, придется вычищать всю дрянь втроем, — обращаясь к монахам, сказал Кондрат.

— Вычистим, — хмуро ответил брат Еремей.

— Слишком много шума за один день, — скривился Ледогоров. — Японцы привыкли жить тихо, а мы им устроили концерт с фейерверком.

— Как пить дать, пожалуют в гости! — воскликнул Масоха.

— Ничего не поделаешь. Чему быть, того не миновать, — смиренно сказал отец Федор.

— Уходим в подполье, другого выхода нет, — сделал заключение профессор Берг.

Все спустились с галереи вниз.

Теперь у покойника, лежащего в гробу, обе руки были вытянуты вдоль тела.

— Ему передается наша энергетика, — глубокомысленно заявил Берг.

— Интересная мысль, Борис Леонтьевич, — поддержал коллегу Зарайский. — Ему нужен стресс, который будет способствовать пробуждению. Один стресс отключил сознание, не менее мощный сможет его включить.