Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино

Полковник немного подумал и подчинился. Павел занял его место. На столе лежал портфель с документами, несколько папок с грифом «секретно», карта, два конверта с сургучными печатями, пустые бланки, связка ключей с номером тридцать шесть, удостоверение на имя Филиппа Ильича Лапина, начальника оперативного отдела краевого управления внутренних дел, талоны в служебную столовую, записная книжка и прочие мелочи.

— Кто же документы из учреждения выносит, полковник Лапин?

— Ты кто такой, чтобы меня учить?

— Шпион. Эти бумажки мне пригодятся, а отвечать за них придется тебе. Вышка, полковник!

— Это тебе вышка, майор, такие выходки не прощаются. Положи документы на место и убирайся вон, пока я не разозлился.

— Разозлись. Хочу глянуть, каков ты в деле, уж больно интересные слухи о твоем характере по ветру гуляют.

Полковник стиснул зубы.

— Вон, я сказал!

Клубнев встал, подошел к хозяину и врезал ему рукояткой пистолета по скуле. Удар получился чувствительным. Минут пять пришлось ждать, пока полковник придет в себя, гость успел пролистать некоторые документы и ознакомиться с письмом.

— Ну? Протрезвел, Лапин? Будешь хамить, дырку во лбу схлопочешь.

Полковник потирал челюсть.

— Что тебе надо?

— Созрел! Вопрос первый, Лапин. У тебя не так много начальников. Судя по твоей должности, начальник краевого управления госбезопасности стоит над тобой. Далее вспомним о райкоме и крайкоме партии. Еще есть исполком и военный округ. Все остальное — мелочевка. А теперь скажи мне, кто из них отсутствовал во время диверсии на плотине? Другими словами — у кого есть алиби?

— Первый секретарь крайкома находился в Новосибирске. Начальник УГБ в Москве, остальные — на местах.

— Кого сняли?

— Пока никого, идет следствие.

— Кто его ведет?

— Генерал госбезопасности Котов из Москвы и генерал Улусов, начальник нашего управления.

— На нем мы и остановимся. Сколько времени он руководит краем?

— С 47-го. Прислан из Москвы лично Абакумовым.

— Кого подозревают в диверсии?

— Всех. Плотина охранялась полком специального назначения. Восемьдесят процентов личного состава погибло, отсутствующих на момент взрыва не имелось.

— Сила взрыва?

— Четыре трехтонки, не менее.

— В кармане не пронесешь, нужен транспорт. Его мало пропустить на охраняемый объект, надо разгрузить.

— Плотина была покрыта бетоном и использовалась как мост для военного транспорта. Пропуска выписывал командующий округом, он погиб во время взрыва.

— Камикадзе?

— Герой Советского Союза.

— Сколько мостов навели между берегами?

— Три понтонных.

— Кто их охраняет?

— Чекисты.

— Кто замещал генерала Улусова, пока он ездил в Москву?

— Полковник Плотников, его первый зам. Сейчас находится под арестом.

— А где ему еще быть. Тебя посадят рядом за утерю секретных документов.

— Их можно восстановить. Трех дней мне хватит.

— А ты, дурак, решил, что я дам тебе три дня? Завтра же сдам твой портфель чекистам. Или ты решил, будто я и впрямь шпион? Вот из-за такой сволочи вроде тебя, и взрывают плотины.

Клубнев подошел к полковнику и еще раз врезал, но уже кулаком в подбородок. Связав ему руки и ноги телефонным шнуром, бросил пистолет на пол, прихватил портфель, документы, лежащие на столе, и ушел через дверь, стерев за собой все следы. Перед тем как вернуться к Наде, он вернул веревку на место во дворе.

Около получаса Клубнев стоял у окна и ждал. Он не ошибся, выстрел прогремел. Полковнику Лапину хватило этого времени, чтобы прийти в себя и освободиться от пут. Он поднял с пола пистолет, остальное понятно. Другого выхода у него не оставалось.

Кашмарик

Настроение в столице царило праздничное. Красная армия штурмует Берлин. Ничем не приметный человек в кителе без погон и орденов, с клюкой в руках ни у кого не ассоциировался с победителем. С вокзала Клубнев поехал на Стромынку, там стояли ветхие деревянные домишки и располагалось несколько госпиталей, так что покалеченные солдаты и офицеры здесь встречались чаще, чем в других районах Москвы. Он зашел во дворик, где полным ходом шла гулянка. Таких дворов было немало, солдаты возвращались с фронта. Встречали их всем домом, столы накрывали на улице, собирали всем миром. Кто-то нес картошку, кто самогонку, кто хлеб. Приблудных тоже принимали в свою компанию. Раненый солдат, защитник отечества, ну как ему не налить стаканчик. Слово за слово, Клубнев тут же стал своим. «Куда путь держишь?» «Комнату ищу на время. Дом разбомбили». Люди, пьяненькие, сочувствовали, как могли, но сбивались на всякие бесполезные разговоры, пока одна старушка не сказала главного:

— Зайди к Марфе, тринадцатая квартира. Она дома, ей не до праздников, полгода назад муж погиб.

— Не повезло. Погибнуть в двух шагах от Берлина…

— Да нет, он инвалид, под поезд угодил в метро. То ли напился, то ли столкнули.

— Почему столкнули?

— Вообще-то не пил он. Футбол кончился, в метро толчея образовалась. Разрезало мужика пополам. Марфа теперь одна осталась, а комнат две. Она добрая, пустит.

— Спасибо за совет.