Затишье перед бурей

Миссис Кэмпбелл тоже увидела этот взгляд и повернулась к Катрионе и Джиму.

– Эй, Катриона, – сварливо произнесла она, – сейчас к нам в каюты придут американские чиновники. Прекрати болтать и поскорее иди за мной!

Я заметил, как Катриона сунула в руку Джиму записочку, после чего повернулась и засеменила за миссис Кэмпбелл. А мы с Джимом пошли вниз по трапу, вслед за носильщиками. И он, и я были американскими гражданами, так что наши вещи сразу снесли вниз в здание таможни. Уже находясь на причале, я обернулся. Вслед за чистой публикой с американскими паспортами по трапу «Ошеаника» начали спускаться пассажиры третьего класса. Их, как скот, загоняли в форт Клинтон, где иммиграционные чиновники будут решать, кто из них получит право остаться в САСШ, а кому придется вернуться на борт «Ошеаника» и отправиться обратно в Ирландию или Англию.

Таможенником, досматривавшим мои вещи, оказался не кто иной, как мой старый знакомый и писатель Герман Мелвилль, все такой же массивный и бородатый. Тот самый писатель Герман Мелвилль, который написал книгу про белого кашалота Моби Дика. Но литература для него – это только хобби, развлечение. Хотя жаль, и слог у него неплох, и пишет он, в общем, интересно. Жаль только, что наши современники этого совсем не понимают, а оценят его лишь далекие потомки.

– Ну что, Сэм, – хлопнул он меня по плечу, – как тебе поездка в Европу?

– Герман, – ответил я, – ты знаешь, за одну поездку я успел побывать и в раю и в аду. Впрочем, об этом нужно рассказывать очень долго.

– Неужели? – сказал Герман, проштемпелевывая мой паспорт. – Что-то ты темнишь, Сэм.

– А вот зайди вечерком ко мне в гостиницу на рюмочку коньяка, – предложил я, – там мы и поговорим.

– Обязательно, Сэм, – ответил Герман, показывая, что мне можно проходить дальше. – До скорого.

– До скорого, Герман, – я попрощался с Германом, и, подхватив свой саквояж, пошел к выходу. Впереди было еще очень много дел.

7 января 1878 года (26 декабря 1877 года). Югороссия. Константинополь. Госпиталь МЧС

Командир 13-го Нарвского гусарского полка Александр Александрович Пушкин

Не было бы счастья, да несчастье помогло… Именно из-за произошедшей у нас в дивизии неприятности мне удалось выбраться на Рождество в Константинополь. А случилось вот что – в конце ноября у командира нашей 13-й кавалерийской дивизии барона Леонеля Федоровича Радена неожиданно случился сердечный приступ. Бедняга был совсем плох, и его срочно отправили в югоросский госпиталь в Константинополе. Там им занялись югоросские врачи, после чего барон быстро пошел на поправку.

На Рождество офицеры дивизии решили навестить нашего всеми любимого Леонеля Федоровича. В Константинополь решили отправить командира 13-го драгунского Военного ордена полка полковника Александра Михайловича Лермонтова. Барон Раден в свое время командовал 13-м драгунским, и поэтому мы посчитали, что ему будет приятно поговорить с Александром Михайловичем, который сейчас командует как раз его бывшим полком.

Ну, а я поехал в качестве делегата от 13-го Нарвского гусарского полка. Получилось все очень даже забавно. На блокпостах (так в Югороссии назывались заставы на дорогах) несколько раз наши документы проверяли патрули югороссов. Когда они узнавали, что в Константинополь по служебной надобности следуют полковники Пушкин и Лермонтов, то поначалу считали, что над ними издеваются, и начинали самым придирчивым образом изучать наши командировочные документы, проверяя их на подлинность. Правда, потом, убедившись, что мы действительно являемся именно теми, за кого себя выдаем, югороссы долго хохотали, удивляясь такому удивительному совпадению. Но, в отличие от меня, Александр Михайлович, которого югороссы почему-то считали сыном великого русского поэта Михаила Лермонтова, на самом деле был всего лишь его дальним родственником.

В Константинополе мы первым делом отправились в госпиталь к нашему командиру, генерал-майору Радену. Леонеля Федоровича мы нашли в довольно неплохом самочувствии. Сердце у него уже не болело, и он даже игриво поглядывал на молоденьких сестер милосердия, сновавших туда-сюда по коридорам госпиталя. Увидев нас, барон очень обрадовался.

Мы рассказали ему о том, что нового во вверенной ему дивизии. Боевые действия к этому времени фактически уже закончились. Лишь изредка наши конные патрули вступали в перестрелки с не успевшими еще сбежать в азиатскую Турцию мелкими шайками разбойников, состоявшими из дезертиров бывшей султанской армии и примкнувших к ним башибузуков.