Затмение

Мы поднялись наверх, и я раздобыл новые батарейки для всего. Слава Богу, Кэти была из тех людей, которые запасаются вещами. Мы зажгли один фонарь, чтобы сэкономить заряд батареи. Айрис всё ещё смотрела в окно. Билли сидел в моем кресле и пил пиво. Рэй Уэтмор сидел в углу на кресле-качалке Кэти. Он ничего не говорил. Я почти ожидал, что он очухается и снова станет нашим местным политиком и лидером, но этого не произошло. Бонни села на диван, а я рядом с ней, но не слишком близко. Я думал об Эрин в Италии и молился, чтобы это было только у нас, а не по всему миру. Все остальные мысли были о Кэти. Я знал, что её больше нет. Я знал, что больше никогда её не увижу. Глубина боли была огромна, но я больше не мог притворяться, что она где-то прячется или просто ранена и уползла в кусты. По правде говоря, она не сделала бы ни того, ни другого. Её первая мысль была бы обо мне, и даже если бы она была полумертвой, она бы проползла через ад, чтобы добраться до меня.

Я отхлебнул пива и затянулся сигаретой. Единственное, что меня удерживало, - это мысль о восходе солнца. Когда мир светлел, в нём могла быть надежда, и я цеплялся за неё.

- Там что-нибудь есть? – спросил я Айрис.

- Тихо, очень тихо.

Я подошёл к ней и выглянул в ночь. Большинство костров догорело до углей, но пара всё ещё пылала. Свет, который они отбрасывали, показывал мне мир заброшенности. Множество веток повалено ветром, банки из-под пива и газировки выброшены на улицу, мусор во дворах. Кроме того, мир выглядел как какие-то первобытные джунгли с кабелями, свисающими вниз, как лианы. Я видел десятки их, только и ждущих, чтобы заманить в ловушку неосторожных.

- Интересно, что будет дальше? - я говорил почти шёпотом, но Айрис услышала меня.

- Либо они пакуются и сматываются, либо они все ускорят, - сказала она.

Я наблюдал с ней некоторое время, зная, что она была права. Напряжение внутри меня не уменьшилось, стало только хуже. Ожидание, недоумение - всё это грызло нас, но нам ничего не оставалось, как позволить всему идти своим чередом. Многие из нас были слишком пьяны. Как только я собрался вернуться к дивану, Айрис издала странный звук, похожий на внезапный вдох.

Мне не нужно было спрашивать, чем это вызвано, я всё прекрасно видел.

Тот странный синий шар, который я видел в центре города, теперь дрейфовал в нашу сторону. Я наблюдал, как он лениво парит над крышами, словно глаз Полифема, ищущего Одиссея и его людей. Я не знал, что это было, но вид его наполнил меня ужасом, потому что я без сомнения знал, что он искал нас. Может быть, это и не был глаз, но у меня было довольно хорошее представление, что он служил примерно той же цели. Он двинулся дальше на восток и исчез, а я снова начал дышать.

- Как прожектор, - сказала Айрис.

- Да.

- О чём это вы там болтаете? - спросил нас Билли.

Сказать ему правду? Один взгляд на Айрис, и я знал ответ на этот вопрос. Им всем было лучше не знать об этом. Нет смысла увеличивать их тревогу, которая, как я полагал, приближалась к опасному уровню. Я подошёл и сел обратно на диван, потягивая пиво, которое, казалось, не имело абсолютно никакого вкуса. Я наблюдал за остальными, пытаясь понять, что происходит у них в головах.

У окна Айрис была мрачна и полна решимости. Несмотря на свой возраст, она наблюдала не только за внешним миром, но и за внутренним. Мы были её стадом, и она заботилась о нас. Это было единственное, что она действительно могла сделать, и она делала это одержимо.

Рэй трещал по швам, и я это знал. Исчез публичный оратор и политик, великий спорщик и вечная заноза в заднице городского совета. Последний раз я видел старого Рэя, когда они с Дэвидом Эблером разбирали историю, которую мы с Бонни рассказали о кабелях. Он ждал в углу, грызя ногти, с широко раскрытыми стеклянными глазами. Это действовало на нервы.

Билли был просто Билли. Он пил пиво и вел светскую беседу, ворчал о мире вообще и рассказывал истории из жизни рабочего человека. Для него это было обычным делом. Он был просто одним из тех парней, которых ничто не волнует. По крайней мере, внешне. В глубине души я подозревал, что он напуган не меньше нас, но он был слишком практичен, слишком жесток, чтобы показать это.

А Бонни? Что можно сказать о Бонни? Нервничает? Да. Испугана? Да. Она продолжала постукивать длинными ногтями по столу. В темноте её глаза блестели и были влажными. Она была не так проста. В округе её знали как кокетку, но, как и у всех женщин, которые вели себя подобным образом, у неё была какая-то глубокая внутренняя причина, какая-то травма или страх, который кричал от боли из её глубин. Она была очень привлекательной женщиной и всю свою жизнь пользовалась своей внешностью, чтобы привлечь к себе внимание. Мой отказ от неё в подвале бросил её в петлю. Вероятно, она никогда не была отвергнута мужчиной, и ей было трудно справиться с этим. Она продолжала смотреть на меня так, словно понятия не имела, что со мной делать.