Затмение

Он так резко смахивает фигуры с доски, что я на миг вздрагиваю, чуть было не «уронив» свою маску притворства. Костяные королевы, короли, советники и конницы, солдаты и офицеры, башни и лучники дождем падают на пол, разряжая тишину мелодичным постукиванием.

— Тебе незачем уезжать в своей неприспособленный для жизни замок.

— Он очень даже приспособлен.

— Обманывать меня? — Эван поднимается и уходит в противоположный конец зала. Сбегает он от меня что ли? Или я выдаю желаемое за действительное? — Ты зачем-то вернулась, Дэшелла. Ради мести? Ради Триединых, это же абсурд. Ты на шахматной доске не можешь со мной справиться, а в искусстве плетения интриг мне нет равных. Ты это знаешь, я это знаю, король это знает и даже безмозглый принц. Это мир взрослых мужских игр, и сопливую девчонку здесь просто растопчут.

— Ну, так попробуй, — предлагаю я. — Прекрати угрожать и распускать хвост и попробуй так же легко смахнуть меня с доски.

Я поднимаюсь и иду прямо на него. Медленно, самую малость качая бедрами. Эван неотрывно следит за каждым шагом и, когда мы оказываемся на расстоянии прикосновения, скрещивает руки на груди. Что это: попытка уберечь себя от меня или барьер, которым он разделяет наше внезапно вышедшее за все дозволенные рамки общение? Я не могу его прочитать.

— Я никогда не стану любовницей великого герцога Росса, — говорю, цепляясь пальцами в его черный бархатный камзол. — Я никогда не лягу в твою постель на твоих условиях, Эван. И в тот день, когда решу, что готова разыграть свое тело в дурацкой возне черно-белых фигурок, ответной ставкой будет титул герцогини Росс. И ты проиграешь. Добровольно.

— Ты ненормальная, — говорит Эван.

— Поэтому я тебе и интересна.

— Зачем ты приехала, Дэшелла? Кроме очевидно глупой затеи устроить государственный переворот?

— Я богата, у меня есть все, о чем может мечтать молодая красивая вдова, — делаю широкий жест рукой. — Тебе не приходило в голову, что иногда женщины просто развлекаются без всякого тайного умысла?

— Только не ты. — Эван все-таки разжимает руки и почти нежно обхватывает мое лицо ладонями. Большие пальцы гладят «яблочки» щек, а взгляд скользит по губам с неприкрытой потребностью. — Что? Тебе. Нужно?

Провожу кончиком языка по губам, отчаянно стоя на смерть против его сумасшедшего обаяния. Он не красавец, далеко не красавец, но сила и власть делают его невообразимо желанным. Кажется, он способен управлять одним щелчком пальцев не только Абером, но и всем миром. Мы две стихии, и рано или поздно наше столкновение неизбежно. То, что происходит сейчас — лишь разминка перед основными событиями. Мы как два бойца на арене, кружим вокруг друг друга, присматриваемся, осторожничаем, боясь показать свои слабые стороны и надеясь увидеть такие у противника. Опасность распаляет обоих. И в тот момент, когда зрачки Эвана сужаются, и он тянется к моим губам, я произношу:

— Понятия не имею, о каком перевороте ты говоришь, я лишь приехала сделать некоторые инвестиции.

— Куда же? — настораживается он, и я не без горечи осознаю, что желание поцелуя улетучивается с его лица, словно и не было.

— В банк «Империал», — говорю и тут же прикусываю губу.

— Какое… выгодное вложение, — произносит Эван. — Надеюсь, у тебя все выгорит.

«Я тоже очень на это надеюсь, великий герцог Росс».

глава 8

Самое паршивое, что на следующий день у меня просто зверски болит голова, как будто я не притворялась пьяной, а, в самом деле, упилась до беспамятства. Встать с постели невероятно трудно, но еще тяжелее справиться с желанием послать все к демонам и бесам и вернуться обратно в уютное тепло сна. Игра в шахматы с герцогом отняла все силы, а взамен я получила лишь еще одно подтверждение своей от него зависимости. Даже если он виновен во всех моих бедах, даже если я для него всего лишь зарвавшаяся девчонка, я все равно мечтала о его поцелуе. И всем том, что могло последовать за ним.

Завтрак безвкусный настолько, насколько вообще может быть безвкусной еда, но корить кухарку мне за что — дело в моей голове и в том, что она забита ненужными мыслями. Приходится вытолкать их силой, напомнить себе, кто я и зачем вернулась. А еще поблагодарить холодные сквозняки за то, что напоминают о еще одной нерешенной проблеме.

— Уверена, что это стоит делать сегодня? — с недоверием спрашивает Грим, когда мы спускаемся в подвал, и я начинаю чертить на полу круг. — Выглядишь паршиво.

— Еще пара дней — и потолок рухнет нам на голову, — говорю я, и в подтверждение моих слов нам на головы стекают ручейки песка. Грим ерошит волосы: сперва свои, потом — мои. — Если я не избавлюсь от лишнего Мастера, Шиира так и будет дуться где-то в пустой башне и пальцем об палец не ударит, чтобы приступить к своим обязанностям.

Верный страж кивает и отходит на безопасное расстояние, когда я выкладываю клубок в центр круга. Нарисованные мелом контуры загораются голубоватым светом, и по коже ползет неприятный холодок.

«Ты меня не поймаешь!» — гудит в голове неприятный старческий голос.