Затмение

Оно только подлило масла в огонь, оживив воспоминания о доме и людях, так хорошо ему знакомых. Единственным человеком, которого Кэролайн не упомянула в письме, была сама Элизабет. Конечно, она не знала и половины истории, но, без сомнения, ее знаний было достаточно, чтобы проявлять тактичность в письме к Демельзе. Росс не мог поехать и не поехал бы на крестины, даже если бы их пригласили. Но его больше чем когда-либо раздражало то, что его отлучили от фамильного дома — он не мог навестить старую тетушку Агату или повидать племянника, не мог оценить изменения, происходившие с домом. Достаточно было и того, что он увидел, когда в последний раз незваным гостем заезжал на Рождество. Это был уже не тот дом, что раньше — Росс чувствовал себя в нем чужаком.

Проходя мимо гостиной, он заглянул в окно и увидел жену, беседующую с двумя молодыми незнакомцами.

Он завернул за угол и направился к ним.

Джереми соскользнул с колен Демельзы и бросился к нему с криком: «Папа! Папа!». Росс поднял его на руки, обнял и поставил обратно на пол, пока двое молодых людей стояли в неловком молчании, не зная, куда деть руки. На Демельзе был корсаж из тонкого белого поплина, украшенный кружевом от старой шали (она сшила его сама из двух рубашек Росса), кремовая льняная юбка, зеленый передник и связка ключей, болтающаяся на талии. Пока не представилась возможность обновить ее гардероб.

— Росс, ты помнишь моих братьев? — спросила Демельза. — Это Сэмюэль, второй по старшинству, и Дрейк — младший. Они пришли из Иллагана, чтобы повидаться с нами.

Молчание.

— Что ж, — сказал Росс, — прошло много времени.

Они пожали друг другу руки, но сдержанно, без особых эмоций.

— Шесть годов, — сказал Сэм. — Или около того. С тех пор, как я был здесь. А Дрейку так и вообще впервой. Он был чересчур маловат тогда.

— Да уж, идти-то не близко сюда, и нынче тоже, — сказал Дрейк.

— Кажется, у тебя ноги подлиннее будут, чем у Сэма! — возразила Демельза.

— У нас у всех ноги длинные, сестра, — серьезно сказал Сэм. — Это у нас от матери. Если по правде, так у тебя точно такие.

— Вам предложили выпить? Джин? Или ликер? — спросил Росс.

— Благодарствую. Сестра предлагала. Может, позже, стакан молока. К выпивке мы не притрагиваемся.

— А, — протянул Росс. — Что ж, присаживайтесь.

Он взглянул на Демельзу и уже собирался уйти, но, заметив ее приподнятую бровь, остался.

— Не то чтобы мы возражали, когда другие пьют, — объяснил Дрейк, смягчая грубый тон брата, — но сами предпочитаем воздерживаться.

— Как ваш отец? — как бы продолжая тему, спросил Росс.

— Господь пожелал призвать его к себе в прошлом месяце, — ответил Сэм. — Отец умер готовым к встрече с его милостивым Спасителем. Мы пришли, чтоб рассказать об этом сестре. И кое о чем вдобавок.

— А, — сказал Росс. — Сочувствую.

Он снова посмотрел на Демельзу, пытаясь понять, как она восприняла эту новость, но не заметил ничего необычного.

— Как это произошло?

— Оспа. У него ее отродясь не было. Заболел ни с того ни с сего — и через неделю уже схоронили.

Росс заметил, что голос старшего брата не дрожит от волнения, хотя говорил он пылко. Сыновний долг был лишь обязанностью, а не личным выбором.

— Мы все переболели в детстве, — сказал Дрейк. — Всё прошло, лишь несколько отметин осталось. У тебя она была, сестра?

— Нет, — ответила Демельза, — но я выхаживала вас — всех троих одновременно, пока отец в стельку напивался каждый вечер.

Повисла пауза.

— Что ж, отдай ему должное, уже много лет он был трезв как стеклышко, — вздохнул Сэм. — Как снова женился, так к выпивке даже не прикасался.

— А мачеха Нэлли? — спросила Демельза. — Как она?

— Держится. Люк женился и съехал. Уильям, Джон и Бобби пошли по стопам отца и работали бы в шахте, кабы бы та не закрылась. Сейчас в Иллагане та еще нищета.

— Не только в Иллагане, — сказал Росс.

— Да уж, это точно, брат, — согласился Сэм. — Помню, когда был совсем мальцом, у дороги промеж Иллагана и Камборна сорок пять подъемников с лишним пыхтело. Днем и ночью. Днем и ночью. Сейчас их четыре. Долкоат закрыли, и Северное нагорье, Уил-Тоуан, Полдайс, Уил-Дамзел, Уил-Юнити. Да там список по локоть длиной!

— И чем занимаетесь? — спросил Росс.

— Я — вольный рудокоп, как и все, — ответил Сэм. — Когда удается застолбить жилу. Но Господь по своей великой милости испытует меня. Дрейк семь лет учился на колесного мастера. Раньше у него была работенка время от времени, а сейчас — никакой.

Росс начал подозревать, какова цель их визита, но вслух не сказал ни слова.

— Вы оба методисты? — спросил он.

— Мы оба обрели новый дух, — кивнул Сэм, — и следуем пути Христа, соблюдая его заветы.

— Мне казалось, ты был единственным, кто не видел свет Господа, — сказала Демельза. — Много лет назад, когда отец однажды пришел позвать меня домой, он сказал, что обращены все, кроме тебя, Сэмюэль.

Сэм смущенно провел рукой по молодому, но морщинистому лицу.