Затмение

Тем не менее, подпорченная внешность не сказалась на его женолюбии, и Толли продолжал держаться своего курса, пока не оказался замешанным в одном неудачном ограблении. Если бы его поймали, ему бы грозила смертная казнь, поэтому однажды ночью он улизнул, бросив жену и двух малолетних детей без средств к существованию.

С тех пор прошла целая жизнь. Росс питал определенную симпатию к этому большому сильному мужчине, восседавшему рядом, но при этом его не отпускало чувство неприязни из-за былых воспоминаний. К тому же с годами Толли сильно изменился — как сам по себе, так и в глазах Росса. Он выглядел потрепанным, помятым, словно усохшим в размерах и значимости.

— Полагаю, сынок, ты женат? Женат давным-давно, большая семья? Как старый дом? Все еще рыбачишь? А как с кулачными боями? По-прежнему плаваешь в Гернси за бочонком-другим бренди? А Джуд жив? Джуд и та коровища Пруди?

— Да, они еще живы, хотя у меня не служат, живут в Грамблере. Да, я женат, есть сын. Нет, не дрался уже лет десять, разве только случайно ввяжусь в драку со злости.

Толли захохотал и поперхнулся.

— Проклятая грудь, нынче утром не дает покоя. Ох, а я регулярно дрался до прошлого года, пока не потерял руку… Кости до сих пор храню, — он потряс льняным мешочком, висящим на поясе, и с улыбкой взглянул на Росса. — Я слышал, Агнесс умерла. Ты ничего не слышал о Лоббе и Эмме?

Его дети.

— Они живут неподалеку. Лобб моет олово в Сол-Комбе, а Эмма — кухарка у Чоуков. Агнесс прожила всего три года после твоего отъезда.

— Бедняга! Она всегда была терпеливой и забитой девчонкой, и, ей-богу, молодой капитан, сколько терпения ей нужно было со мной!

Даже эти фразы будто вынырнули из тех давно забытых дней. Задолго до службы в шестьдесят втором полку Росса называли «молодой капитан», что отличало его от «старого капитана», его отца. Звание Джошуа получил не на военной службе, а когда открыл шахту Уил-Грейс, он был ее капитаном, а в Корнуолле это куда значимее воинского звания.

— Однажды я их навещу, — сказал Барт. — Как думаешь, на кого они похожи, на меня или на жену?

— Лобб похож на мать. Эмма, я бы сказал, больше на тебя. Высокая симпатичная девушка. Сколько ей сейчас, двадцать? Двадцать один?

— Девятнадцать. Лоббу будет двадцать пять. Они семейные?

— Лобб женат. Я не знаю его жену, но у них пятеро детей. Эмма еще не замужем, насколько я знаю.

В наступившем молчании зазвенели колокола из церкви святой Марии. Перезвон плыл над городком, над ворчанием и суетой ярмарочной площади, не вполне вписываясь в картину, словно выплывая из более спокойного, благостного и гармоничного мира. Резкие крики детей, мычание коровы, отдаленные выкрики зазывалы — все уступало перед всепоглощающим звуком церковных колоколов.

— Как-нибудь загляну к тебе, сынок, — сказал Трегирлс. Он улыбнулся, обнажив неровный ряд гнилых зубов. — Если мне будут рады. После того, как я вернулся с моря, мне чертовски не везло. Продаю, покупаю, так и живу. Не могу ли я продать чего-нибудь тебе? Что-нибудь для твоей маленькой женушки?

— Это твой прилавок? Что у тебя тут?

— Все, что захочешь. Продам все, что пожелаешь, разве что кроме этого, — он поднял свой крюк. — Теперь я им пользуюсь, соблазняя женщин — цепляю за их маленькие шейки вот так, и никуда они уже деться не могут.

— Все тот же старина Толли. Что ж, щенки мне не нужны. Я не любитель этого спорта. Я скорее присматриваю лошадь, но без спешки.

Толли Трегирлс грохнул кружкой об стол.

— У меня есть то, что тебе нужно, мой мальчик, — он хотел было дотронуться крюком до руки Росса, но сдержался. — Позади прилавка стоят две великолепные кобылы, и одна может стать твоей по разумной цене. Лучшая из них — молодая пегая, ей нет еще и трех лет, и она едва объезжена. Кличка Джуди. Позволь показать. Позволь показать. Но давай говорить потише, а то я не покупал разрешение на торговлю.

Джуди была худой и неопрятной, хотя каким-то неблаговидным способом её шкуре и попытались придать блеск. Пегая — явное преувеличение, потому что она была бурой масти с тремя небольшими белыми пятнами. У нее были ушибы на коленках и выпученные глаза. Тем не менее, она покорно позволила Россу осмотреть зубы.

— Это не лошадь, а пони, — подвел итог Росс.

— Ха, она еще немного подрастет. Она хорошей породы, точно тебе говорю, молодой капитан.

Губы у кобылы оказались мягкими, а выпученные глаза скорее свидетельствовали о волнении, чем о дурном нраве.

Росс отпустил лошадь.

— С женщинами ты меня надуть можешь, Толли, но не с лошадьми. Ей лет шесть или семь, не меньше. Посмотри на центральные резцы. Нехорошо обманывать старого друга.

Трегирлс сгорбился и громко кашлянул.

— Ты всегда был глазастым, мой мальчик, будь то женщины или лошади. Я с радостью взял бы тебя в партнеры. Тридцать пять гиней, и она твоя. Я ничего на этом не заработаю — на самом деле даже потеряю, но мне не хватает наличности, так что принесу жертву в память о старых добрых временах.

— Так пожертвуй чуть больше, и я могу заинтересоваться.