Затмение (ЛП)

— Так странно... Знаешь, до чего странно говорить о силе кровных уз? Что ж... Я попала на попечение дядюшек в десятилетнем возрасте, и не думаю, что все эти годы была послушной или благодарной племянницей. Не удивлюсь, если у обоих появилось несколько седых волос в результате возложенной на них ответственности. Но... когда один из них заболел, и заболел смертельно... да, определенно обречен на смерть из-за диабета, то я с удивлением обнаружила, что всеми силами стараюсь уберечь его от этой несправедливой беды. Это как муж и жена — вечно ссорятся, но стоит возникнуть какой-то внешней угрозе, они забывают о своих разногласиях и встают плечом к плечу. Ну вот... Так и я стою плечом к плечу с дядюшкой Рэем, насколько это возможно, хотя чисто физически это сложно, потому что теперь он и не встает.

— Твои родители умерли молодыми? — спросила Демельза. — Росс никогда мне не рассказывал.

— Росс и не знает. Да, отец был младшим из трех братьев, а Рэй — старший. В двадцать восемь отец финансировал экспедицию в поисках истоков Нила. Он так и не вернулся. Мама снова вышла замуж, но умерла, когда мне было десять. Отчим до сих пор жив, он член адвокатской палаты, но я не видела его много лет, он никогда не выказывал ко мне интереса. Вот так два старых степенных холостяка приняли меня и избаловали, и обещали оставить значительное состояние, что сделало меня целью различных охотников за приданым, таких как Анвин Тревонанс.

Они впервые разговаривали наедине, и до сих пор еще не чувствовали себя совершенно свободно. Демельза не могла забыть о простом домашнем платье, простом занятии и неприбранной внешности, в то время как на стуле сидит элегантная рыжеволосая гостья, постукивает по сапогу и наблюдает за ней. Сейчас Демельза редко вспоминала о своем низком происхождении, когда бывала в обществе, вот уже семь лет она была миссис Росс Полдарк, и этого вполне достаточно. Но Кэролайн — совсем другое дело. К этой девушке, почти ровеснице, Демельза должна бы испытывать только дружеское расположение и благодарность, но из-за разницы в воспитании между ними пролегла пропасть. Ведь Кэролайн не пачкает ручки и дня в году и всегда говорит с такой легкостью даже на серьезные темы. Более того, это человек, ради которого Росс сейчас рискует жизнью и свободой.

— Зачем ты так долго месишь каждую порцию? — спросила Кэролайн.

— Потому что, если я так не сделаю, в хлебе будут дырки. Мы едим много хлеба. Тут пять буханок с небольшим. Если я сделаю для тебя одну маленькую, ты ее возьмешь?

— Благодарю. Сегодня мой день рождения, так что я приму ее в подарок.

— О, она недостаточно хороша для подарка! С днем рождения! Вот было бы хорошо...

— Что?

— Просто мысли вслух. Прости... Вот было бы хорошо, чтобы Росс вернулся сегодня с новостями, которые мы обе так хотим услышать.

— Не извиняйся за то, что это сказала.

— Я извиняюсь не за само желание, просто я суеверна. Мне кажется, об этом не стоит болтать.

— Что ж, возможно... Но иногда, когда я заперта в старом доме, мне просто необходимо с кем-то об этом поговорить, иначе я сойду с ума. Демельза, прости, что переложила на тебя свои тревоги.

Демельза стала переносить круглые караваи из теста на металлический противень.

— Росс сказал, что почти ничем не рискует.

— Но ты все равно беспокоишься, что он во Франции в такое-то время. Думаю, должна сказать тебе, что я не просила его поехать.

— Я никогда так и не думала. Хотя у тебя было право просить.

— Нет... Ни у кого нет таких прав.

Покончив с работой, Демельза отодвинулась и вытерла руки передником, а потом запястьем откинула с глаз влажные волосы.

— С его отъезда прошла неделя и четыре дня. Если все пойдет по плану, он скоро вернется.

— Я боюсь его возвращения.

— Давай пойдем в более удобное место. В ближайшие десять минут мне здесь больше нечего делать.

Они вернулись в гостиную и болтали еще какое-то время. Больше всего на свете Кэролайн нужно было с кем-то поговорить, причем поговорить о Дуайте, именно этим она теперь и занималась в своей беспомощно легкомысленной манере, беспрерывно извиняясь за то, что докучает собеседнице утомительными монологами. Они опять прошли на кухню, и Демельза склонилась над очагом, открыла железную дверцу и выгребла оттуда побелевшие угли утесника. Потом Кэролайн подняла другой конец тяжелого противня, и они вдвоем засунули его в очаг. Тут прибежал Джереми, громко требуя обеда, и в конце концов Демельза убедила Кэролайн остаться.

Демельза была рада этому, потому что с тех пор как уехал Росс, питалась она в одиночестве, была она рада и шумному Джереми, поскольку он, как обычно, не переставал болтать за едой. Тем самым разговор крутился вокруг безопасных тем и развлекал Кэролайн, не привыкшую к маленьким мальчикам.

Когда обед закончился, Джереми умчался, и Кэролайн собралась уходить.

— Нет-нет, благодарю за любезность, дорогая, но дядюшка Рэй уже наверняка впал в уныние после моего долгого отсутствия. А мне еще невесть сколько добираться до дома, так что мне пора.

— Велю Гимлетту привести твою лошадь.