Затмение на Рождество

Рассеянно слушая возражения и уговоры подруги, Лора наблюдала, как на плацу ее муж (боже! муж! Лора – ты ли это???) гоняет своих курсантов. Слышно не было, но она не сомневалась, что в его речи общеупотребительными были только предлоги. Он вчера, помнится, ей рассказывал, что чего-то они там у него крупно проштрафились. То ли в самоволку всей командой ушли, то ли еще что-то. Она тоже не сильно поняла, потому что Джо ни одного приличного слова не употребил. Да и не расписывал особо. Так, в самом начале вечера, у порога.

Потому что потом он привычным властным движением направил ее в спальню, и остаток вечера разговаривать было некогда.

Свою злость, негодование, а порой и усталость Джо предпочитал переводить в другое русло. Так, как ему нравилось. Так, как нравилось ей.

– Да, работа… У меня хорошо работа. Ты же знаешь, я здесь единственный юрист. Со мной носятся как с принцессой. Джо? Да нет, что ты… Джо не ревнует. Я и повода не даю…

Да уж, не ревнует. Не стоило Рэйчел, в ее положении волновать рассказами об очередном сумасбродстве ее мужа. Да и тот лейтенант уже из госпиталя вышел. И угрозу трибунала сняли…

– Да, дорогая. Я поговорю все-таки. Но не обещаю. Береги себя.

Лора положила трубку. Опять посмотрела на плац, где группа курсантов ползла по полосе препятствий по-пластунски. Джо стоял в сторонке, видно, уже наоравшись и выпустив пар.

Вот он закурил, и, внезапно подняв голову, резанул взглядом по окнам невысокого здания, где находился ее кабинет. Лора не смогла разглядеть его лица, слишком далеко, но не сомневалась, что сейчас он улыбается. Видит ее силуэт в окне и улыбается.

Она махнула рукой, дождалась ответного, еле заметного движения, и отойдя от окна, уселась за компьютер.

Перед тем, как погрузиться в работу, поймала себя на мысли, что абсолютно, неприлично просто счастлива.