Затмение (СИ)

Неопределенно машу рукой — все свободны, мол. Кстати, в принципе у нас два места освободилось. Но зато и два пленных образовалось… Все-таки решаю взять пленных. От двух пар рук мы не разжиреем, а инфа сейчас — ой как нужна. Если конечно она у этих приматов имеется.

Бойцы обнаруживают в сарае-конюшне двух весьма жалких полузаморенных кляч. Сгодятся — землю пахать и телеги таскать. Хотя с лошадьми у нас с той стороны проблем нет. Три телеги обнаружены там же. Хорошо, что мы их в щепки не порубили при отступлении, как Зимний предлагал. «Ни зернышка гречки, ни шурупа врагу». «Уходя — гасите всех» по заветам предков и товарища Сталина.

Некогда лошадок в телеги запрягать. На горбах утащим, все что найдем. И груженые повозки вручную затолкаем. Мы и сами — кони здоровые!

Продовольственных запасов в подвалах осталось относительно немного. Видать после нашего бегства — зомбарики всем многоголовым стадом плотненько здесь пообедали. Но все же кое-что нашлось — наверное, для ныне покойного гарнизона оставили. Ну — они теперь не голодные.

«До последнего» таскаем к арке все, до чего можем дотянуться. Даже доски с шумно разламываемых помостов, гребем. После драки мужики разгоряченные, громкие по-максимуму. Народ желает крушить и вандальничать! Святое право победителей!

Периодически поглядывая на локатор и часы — поторапливаю своих мародеров. И час не резиновый и карательный отряд возможно не за горами. Кто же знает, где ближайший крупный отряд «обратившихся» зомбарей дислоцируется.

В здание «замка» заходить категорически не хочу — думаю, вы меня понимаете. Но внезапно вспоминаю позавчерашние стоны своей черешни. У нее в нашей комнате все приблуды для мейк-апа остались. Фантастично, да? Но это правда. Вот моя самураиха по ним и убивалась. Чуть до харакири не дошло! Я еще неуклюже подколол — что она киеренов сразить великолепием индейской боевой раскраски надеется — но почему-то понимания не встретил. Странно, правда? Что ж: пойду — гляну, раз уж такая возможность появилась. Удивлю и порадую дурочку. Может чего и сохранилось. Где же всё это сказочное богатство у нее лежало-то? В белой угловой тумбочке, кажется…

Открываю дверь и инстинктивно схватившись за рукоятку мачете, отскакиваю в сторону. Приглядевшись — с великим удивлением обнаруживаю в нашем бывшей «гнезде любви», сидящую в полной темноте на кровати бабуську. Ту — которую сам пару недель назад распорядился взять на телегу — по пути на встречу с казахами.

— Вы чего тут? — растерянно спрашиваю у старушки.

— Да я здесь остаться решила, сынок. С вашим другим главным и остальными не пошла. Решила: чего уж я буду, старая, под ногами у людей путаться да детишек обьедать. Время такое — лишний рот никому не нужен. А делать-то я ничего уже по-дряхлости, почти и не могу. Вот и осталась. Здеся помереть решила. Думаю — внучок Мишаня помер видать, раз не обьявился, ну а мне старухе для чего еще жить? А когда эти звери бешеные пришли — страшно бабке стало. Не захотела я от рук этих бесов смерть принимать. Вот и спряталась здеся под кровать, — старушонка еле слышно вздыхает, — А после, они народ на дворе построили — и слышу меня кличут. «Есть тут такая?», спрашивает ихний главный — тот, который в разуме. Поначалу решила — померещилось со страху, да старости моей. И еще жутче стало отчего-то. Ну и не обьявилась им.

Так два дня — без воды под кроватью и пролежала. Есть-то мне много и не хочется уже, а без воды — тяжеленько было. Терпела-терпела да и не выдержала: выбралась на свет. Пусть уже, думаю, эти лютые меня убивают — главное, хоть напьюсь вволю перед смертью.

Только выбралась — так и сразу на глаза этому здешнему старшему начальнику и попалась. Он-то не бешеный, хоть по повадкам и глазищам — тоже зверь настоящий. «Ты кто такая?» спрашивает. «Тебя я не помню». И за ножиком своим большим — уже тянется.

Тут я и призналась — как есть. Назвалась по имени и фамилии. И воды хоть глоточек перед смертью попросила.

Он глазами засверкал и чего-то задумался.

А потом и сказал мне — сидеть здесь и ждать. Воды принес. Еды дал. Свечку зажег. Отдыхай, говорит, бабушка — и больше ничего не опасайся… Ну а тут — вы. Вот им и не до меня стало. Всё!

— А как вас зовут? — на всякий случай интересуюсь, ровным счетом ничего не понимая.

— Лидия Сергеевна. Хотя просто «бабой Лидой» — все уж, лет двадцать кличут. Привыкла. А фамилия — Зотова.

Мне это ровно ни о чем не говорит. «Зотова». «Лидия Сергеевна». Бред какой-то! Bulshit! На какой предмет «здешнему главному не бешеному начальнику» — эта бабка понадобилась? Геронтофил — коллекционер? А бабкина фамилия для занесения в каталог затрофееных старушек понадобилась? На букву «З» — он как раз, еще не оттрахал никого в своей жизни? Снова шучу — корявенько, признаю. А что еще делать остается? Ума не приложу — что бы всё сие значило…

Ладно. После. А бабку — однозначно с собой. Это «ж-ж-ж, неспроста»! Как говаривал Ницше: «Случайная встреча — самая неслучайная вещь на свете». Обойдемся и одним «зомбо-языком». Второго — спишем.