Затмевая могущественных (Викториум-2)

– Из ваших манипуляций с карточками я понял, что вы приняли вызов этого прохвоста Эберхардта. Откажитесь от этой дуэли и покиньте Питермарицбург. Сегодня же. С первым конвоем, что отправляется к Роркс-Дрифт. Я и сам буду там, скорее всего, если все эти бальные дела меня не задержат.

Мне очень не хотелось лгать полковнику, особенно глядя в глаза. Ложь он раскусит в секунду – это я отлично понимал. Но и отмалчиваться не удавалось. Дарнфорд замолчал и явно ждал моего ответа. Мне не оставалось ничего, кроме как перейти в наступление.

– А откуда вдруг такая забота о русском шпионе, полковник? Чего вы хотите добиться, увезя меня в Роркс-Дрифт?

– Здешняя армия – несусветный сброд. Офицеров и сержантов не хватает катастрофически. А тут еще двое из них решили поубивать друг друга. Пускай вы и черные мундиры, но вы – даже вы – нужны сейчас нашей армии. В Роркс-Дрифт или Зулуленде, не важно. Поймите меня правильно, мистер русский, мне плевать на вас и ваши дела с майором Лоуренсом, равно как и на этого пройдоху Эберхардта. Погибнет он – так, наверное, все отцы семейств и мужья молодых жен вздохнут с облегчением. Но он должен сражаться вместе с нами в Зулуленде. Точно так же, как вы должны оборонять Роркс-Дрифт. Без офицеров, какими бы они ни были, не будет настоящей армии. А из-за вашей идиотской затеи мы можем лишиться сразу двух.

– Не беспокойтесь, полковник, – ответил я, – вы этой ночью лишитесь только одного.

– Вы, юноша, сумасброд и авантюрист, – выдал мне характеристику Дарнфорд.

Он уже собирался развернуться и уйти, когда я сказал:

– А кто другой отправился бы служить в Африку, проделав путь без малого через полмира?

На это полковник мне ничего не ответил. Он только мрачно попрощался со мной и ушел.

Извозчик, который подобрал меня после бала, конечно же, знал, где находится это самое плато. Этот заросший бородой по самые глаза человек, сидящий позади открытого кэба, больше походил на разбойника, чем на кэбмена. Я так и ждал всю дорогу удара по затылку, напрягаясь внутренне всякий раз, когда он щелкал вожжами. Однако ничего подобного не произошло. Несмотря на то что мы ночью покинули город и выехали довольно далеко за его пределы.

– Ждать? – спросил он, когда я выбрался из его кэба и протянул деньги.

– Подожди, – кивнул я.

– Тогда заплатишь, когда назад ехать будешь, – отверг монеты кэбмен. – Примета такая есть, – объяснил он. – Дурно, если оставляешь кэб ждать, а деньги платишь.

– Ну, как знаешь. – Я спрятал деньги обратно и направился к белой фигуре лейтенанта Эберхардта.

Тот приехал раньше и теперь рассеянно бродил по этому самому плато, носками туфель пиная мелкие камушки. Не так далеко от места нашей дуэли его тоже ждал кэб.

– Заплатили кэбмену? – не удержался от мелкой шпильки я.

– Я в приметы не верю, – ответил Эберхардт.

Он снял пояс со своей саблей. Вынул ее из ножен и отбросил их, вместе с поясом, подальше. Я поступил точно так же. Венгерская сабля – прощальный подарок графа Сегеди – с хищным шипением вышла из ножен. Сталь ее сверкнула в свете почти полной луны.

– Постойте, молодой человек, – голос старика ничуть не надтреснут. Говорит он четко и мыслит ясно. – Погодите минуту.

Граф Сегеди снимает со стены почти прямую саблю в простых ножнах. Она висит на ковре, вместе с куда более богатым оружием, и именно ее простота сразу бросается в глаза. Это оружие для убийства, а не для украшения стен.

– Возьмите ее, – говорит мне граф. – Я хотел подарить ее Аркадию, но у того имелась собственная фамильная шашка, что переходит от отца к сыну. Мал– хазу я ее дарить не стал, а теперь поздно. Возьмите ее вы, молодой человек. Пускай она верно послужит вам там, куда вы отправляетесь, как служила когда-то мне. У меня нет наследников, чтобы торжественно вручить им ее на смертном одре. Берите ее, молодой человек, я отказа не приму.

Мог ли я подумать тогда, в Тифлисе, что мне придется драться этой самой венгерской саблей на дуэли африканской ночью. От этой мысли я усмехнулся.

Стоило, однако, ножнам моей сабли удариться о камень, как Рудольф Эберхардт сделал первый выпад.

Он был отличным бойцом. Настоящим фехтовальщиком. Если бы не уроки покойного князя Амилахвари, что он давал мне еще в Стамбуле, быть мне покойником в первые же секунды. К вящей радости майора Лоуренса. Но я не просто так выбрал себе оружием для дуэли именно сабли, хотя стрелял куда лучше, чем фехтовал.

Клинки со звоном скрестились. Во все стороны полетели яркие искры, особенно хорошо видные ночью.

Я отбил второй и третий выпады Эберхардта. Сделал обманное движение и сам ринулся в атаку. Однако она мгновенно разбилась о почти несокрушимую оборону моего противника.

Мы разошлись на мгновение, чтобы перевести дух после первых стремительных атак. Однако Эберхардт не сумел удержаться от оскорбительного жеста. Он вытянул вперед левую руку и поманил меня затянутыми уже в черную кожу перчаток пальцами. При этом весьма скабрезно усмехаясь. И я тут же бросился в атаку очертя голову.