Зато мы делали ракеты. Воспоминания и размышления космонавта-исследователя

Престиж страны высок тогда, когда ее граждане свободны, защищены от воров и бандитов, когда они могут найти работу и обеспечить жизнь своей семьи и свою на приемлемом уровне. Бутафория престижа великой космической державы, в которую давно никто не верит, нам не нужна, тем более, когда эта бутафория оплачивается за счет нищих и голодных.

Другое дело, если бы руководители работ по станции «Мир» своевременно (где-то в середине 1990-х) заинтересовали США, Европу, Японию, Канаду, Китай (всех вместе или только некоторых) эксплуатировать за умеренную арендную плату нашу станцию, работать на ней и набирать свой собственный опыт работ на орбитальных станциях. Они смогли бы это сделать, если бы внятно потенциальным арендаторам объяснили, что они получат тот же опыт, который получат при работах по станции МКС, но при этом сэкономят многие десятки миллиардов долларов (а может быть, и значительно больше), так как им в этом варианте пришлось бы платить нам только за полеты одного или максимум двух наших космонавтов и нескольких кораблей «Союз» и «Прогресс» в год. Но они этого не сделали и тем самым отняли работу у сотрудников собственных предприятий. И потеряли от спуска станции «Мир» США и их союзники по МКС, в том числе и наша страна, поскольку мы тоже участвуем в этих работах. Тут возникает вопрос: а ратифицированы ли официально нашей страной кем-то подписанные соглашения по участию в работах по МКС? А если не ратифицированы, то это обстоятельство можно было бы использовать, чтобы сократить ненужные расходы.

Что же касается самой МКС и возможности с ее помощью заметного продвижения в области оправданного участия людей в работах на орбите, то складывается впечатление, что такой задачи разработчики МКС перед собой и не ставили. Опять восстановление престижа США в области орбитальных станций? Получение опыта? В чем же дело? Почему мы потерпели неудачу в работах по станции «Мир»?

Тут имеют решающее значение три вещи. Во-первых, надо как можно четче уяснить, что же мы хотим сделать на данной орбитальной станции. Во-вторых, определить главную функцию человека, которую он будет осуществлять на орбите и которая оправдывала бы его пребывание на станции. И в-третьих, оснастить станцию наиболее эффективными инструментами для исследований и экспериментов.

Начнем с последнего тезиса. Когда мы работали над очередным проектом, то попытались напрямую договориться с представителями Института Макса Планка в Германии об установке на нашей станции рентгеновского телескопа с зеркалом косого падения с диаметром объектива около 600 миллиметров, разработка которого в то время у них уже далеко продвинулась. Ничего не вышло: нам нанесли удар в спину разработчики рентгеновского телескопа из нашего Института космических исследований. Их представители встретились, кажется, на какой-то конференции в Австрии с разработчиком из Института Макса Планка и упросили его отказаться от переговоров с нами: «Если вы согласитесь поставить ваш телескоп на станцию, телескоп ИКИ не будет поставлен. Имейте совесть!» Дело кончилось как обычно: рентгеновский телескоп ИКИ в полете не работал, а рентгеновский телескоп с зеркалом косого падения (с увеличенным диаметром, кстати, разработанный в том же институте) был выведен на орбиту только в 1999 году на «Шаттле».

Никаких компромиссов в деле оснащения станции наиболее эффективными инструментами быть не должно! Но предположим, нам удалось бы оснастить станцию хорошими, эффективными инструментами. Добились бы мы успеха? Пожалуй, все равно нет. Дело в упоминавшемся уже временном коэффициенте полезного действия работы аппаратуры и человека. А что может делать на станции человек?

Приступая к разработке космических кораблей, мы исходили из того, что, создавая их, пролагаем путь человечеству в новый мир необъятных размеров, который ему еще только предстоит осваивать, который предоставит людям новые возможности. Какие возможности появятся для работы человека в этом новом мире, тогда было не ясно. Но они должны были быть. В какой-то степени это подтвердилось в дальнейшем.

Правда, возникал вопрос: а сможет ли человек воспользоваться этими возможностями, находясь и работая непосредственно в космическом пространстве? Сможет ли он жить и работать в условиях невесомости, в условиях орбитального или межпланетных полетов?

В условиях космического полета радиация является вполне реальной опасностью, если корабль находится на высоте более 400 километров, за радиационными поясами. Источник опасности — высокая концентрация протонов и электронов в радиационных поясах на высотах от 400 до примерно 20 000 километров, вспышки на Солнце, при которых в сторону Земли летят облака электронов, и частицы высоких энергий в галактическом космическом излучении — эта опасность может возникнуть только при осуществлении межпланетных полетов. Если проходить радиационные пояса с космическими скоростями, как это было у американцев во время полетов к Луне, то за счет краткости пребывания корабля в радиационных поясах опасности нет.