Зато живой

Но сильнее всего бесили не эти неудобства, а скука. Я по большей части спал или думал о недавних событиях, о планах на будущее. Прикидывал, что могло произойти с Игорем, Жорой, Кириллом, Дашей, Ириной. На кой чёрт я вообще её вспомнил? От скуки, наверное. А может в глубине души у меня были к ней чувства… Да с ней вообще мутная история.

По внутренним ощущениям прошли сутки или около того. Без связи с внешним миром за временем следить было очень сложно.

Снова раздались грохот и вибрация. Потом протяжный гудок, как в тюрьмах, когда открывается дверь коридора. А потом нижняя плита, на которой я лежал, скрючившись в позе «зю», начала задвигаться в стену. Пространства, чтобы оставаться на ней, стало не хватать, и я упал вниз. Падать было недалеко, я приземлился на скользкую трубу диаметром с полметра или больше. Непонятно, так как тут было по-прежнему темно. Меня «выплюнуло» в коридор, уже освещённый и разделённый решеткой как вдоль, так и поперёк.

Продольная решётка делила коридор пополам, на одну половину выплёвывало таких же пленников, как и я, судя по отсутствию одежды и скованным рукам. Причём не было гендерного разделения и поблажек «слабому полу», девушек так же грубо выкидывало на пол коридора в таком же нагом и беспомощном виде.

На другой половине стояло много охранников, где-то по трое на каждого заключённого. Вооружены автоматами, но не обычными. Они были похожи на бластеры из фантастических фильмов про пришельцев. На поясе висели не дубинки или электрошокеры, а короткие мечи.

Поперечные решётки разделяли всех пленников и располагались через каждые два метра. Таким образом они могли разделить всех пленников. Над моей трубой на циферблате была цифра одиннадцать, у соседей — тридцать семь и двадцать три. Никакой связи не заметил, но в голове всплыли слова первого ассасина, который мне и рассказал о корпорации SHP. Как же он сказал: «Ты, должно быть, тот самый одиннадцатый, который случайно стал цифрой?». Ух ты, вот это память… Так, значит, они знают, кто я. По крайней мере присвоили мне порядковый номер.

Решётки, отделяющие пленников друг от друга, открылись. По циферблатам пробежалась стрелка, указывающая направление движения. Все пленники послушно двинулись в том направлении, и я не стал исключением. Но вот один из пленников решил сопротивляться. Он подошёл к решётке, за которой стояли стражники, и что-то начал орать на незнакомом мне языке. Сначала один стражник выстрелил предупреждающим. Пленник начал вести себя ещё агрессивнее, и в него тут же всадили пару коротких очередей.

Стену обрызгало кровью. Теперь стала понятна такая странная расцветка. Она вся была в разных оттенках красного с потёками и разводами. Пол у стены был таким же.

Подстреленный парень упал на пол и через десять секунд поднялся без единой раны на теле. Судя по небольшим сколам на стене возле его трубы, эту процедуру они повторяли ежедневно. Пленник выкрикнул ещё пару, судя по тону, матерных слов и пошёл вместе с остальными пленниками.

Нас завели в большой зал, так же разделённый решетками, но уже на более крупные сегменты. В каждом квадрате находился обеденный стол и лавочки, человек на десять. Нас по одному запускали в каждый квадрат.

Я внимательно рассматривал пленников, но не видел ни одного знакомого лица.

На столе стояла тарелка с какой-то крайне неаппетитной похлёбкой и куском раскисшего хлеба, будто сухарь окунули в воду и положили на поднос.

Я был дико голоден, и от того не было сил. Не знаю даже, как тот парень так круто регенерировал, если тут кормят раз в сутки. Наверное, способность… А может другая раса или класс живучий. Так что я с отвращением, но всё же хлебал эту жижу. Причём хлебал прямо из миски, так как руки были скованы за спиной. Большинство пленников были закованы спереди. Интересно, это такая привилегия у них? На вкус похлёбка была ещё хуже, чем выглядела. Будто кусок глины растворили в воде и кинули туда переваренных макарон. Причём переваренных в чьём-то желудке, а не в воде.

Я пытался заговорить с пленниками, но меня или игнорировали, либо жестом показывали, чтобы я заткнулся. На завтрак, или обед, — трудно понять, какое сейчас время суток, — нам выделили всего десять минут, по истечении которых прогудел сигнал. Решётки открылись, и нас повели к выходу, но не тому, через который мы вошли в столовую.

Мы поднялись на два этажа выше и вошли в коридор, подобный тому, в который нас выплюнуло. Единственными отличиями были отсутствие отверстия в стене и начерченный квадрат на полу. Все стали на квадрат напротив своего номера на циферблате. Номера были нарисованы на кандалах у каждого. И, судя по следам старой краски, этот номер время от времени меняется.

Когда все заняли свои квадраты, а стражники проследили за этим, решётки опустились. Плита в полу разделилась на две части, которые опустились вниз, и я упал в свою камеру.

Больше сегодня не кормили, а то, чем накормили, переварилось часа за два, и организм снова требовал пищи.