Затон

Посланник. Ну, как Гермес. В этом-то и заключается главная тайна. «Святая Анна» – не корабль, а ковчег божественного откровения. А Троцкий, ну, тот Троцкий, которого видел Велько, вовсе не Троцкий, а посланник, доставивший Сталину божественное откровение. Понимаете? А Иосиф Виссарионович Сталин, значит, не простой человек, а воплощение бога на Земле. Это, как в христианстве Иисус Христос. Но не совсем так. На самом деле, это несколько сложнее. Скорее, древнегреческий бог войны Арес, сошедший на Землю, чтобы помочь нам в годину тяжких испытаний. Да… Так ближе к сути вопроса… А когда он исполнил свою миссию, он ушел от нас. Но он еще вернется, обязательно вернется. Понимаете? Для вас это не очень сложно? Надеюсь, вы знакомы с греческой мифологией?

Да, да, в общих чертах, – проблеяла вконец растерявшаяся Анна. До сих пор старуха производила впечатление нормального, здравомыслящего человека. И тут такое…

Мой муж, Велимир, открыл мне эту тайну. Он, коммунист, убежденный безбожник, уверовал в это с того самого дня… Уверовал в то, что Иосиф Виссарионович Сталин – сын божий и сам бог. Понимаете?.. И я… вместе с ним… познала главную истину нашего бытия. И уверовала… – Она поднялась, подошла к Анне и, взяв ее за руку, легонько потянула. – Пойдемте. Вы должны это видеть.

Парализованная страхом, Анна встала со стула и безвольно последовала за старухой. Они вышли в коридор и, пройдя по нему несколько метров, остановились перед глухой дверью. Екатерина Константиновна открыла дверь, и душная темнота окатила Анну плотной волной запахов. Сквозь приторные запахи ладана и мирры отчетливо ощущался запах горелой пробки, табака и еще чего-то, не менее тошнотворного.

Екатерина Константиновна включила свет и перед взором Анны предстала комната без окон, обитая, как шкатулка, красным плюшем. Красный плюш был всюду: и на стенах, и на потолке, с которого свисала трехрожковая люстра, и даже на полу. Напротив входа, у дальней стены стояла статуя Иосифа Виссарионовича. Она была огромна, под самый потолок. Красновато-желтый блеск, излучаемый ею, наводил на мысль о золоте. Перед статуей стояла плевательница, видимо, позаимствованная в стоматологической клинике. «Жертвенник», – механически отметила Анна и тут же представила, как гигантская статуя в один прекрасный момент, продавив пол, пронизывает все пять этажей и «солдатиком» уходит глубоко в землю.

Иосиф Виссарионович спрятал одну руку за полу красновато-желтого френча, а второй, зажав в ней свою знаменитую трубку, указывал прямо на Анну.

Вот видите, видите, – сбивчивой скороговоркой забормотала старуха. – Вы ему понравились. – Анна вновь взглянула на желтого истукана, и ей почудилось, что он, криво ухмыльнувшись лишь одной стороной рта, подмигнул ей правым глазом. Она попятилась назад. – Входите. Сейчас мы у него спросим про этот ваш корабль. Он вам ответит, надо только хорошо попросить. – Снова забубнила старуха. Глаза у нее стали оловянно-неподвижными, налившись безумием, щедро источавшимся из расширенных зрачков.

Спа… Спасибо… Я как-нибудь в другой раз… – Анна снова попятилась, споткнулась и, совершенно позабыв про приличия и корректность, бросилась к входной двери.

В последний момент она вспомнила о своей сумочке и, схватив ее, бросилась бежать. Рискуя подвернуть ногу или сломать каблук, Анна слетела по лестнице вниз, бегом пересекла двор и, выскочив на улицу, остановилась лишь на краю тротуара. «Чертова старуха, – подумалось ей, – а ведь производила впечатление вполне нормальной. И как теперь относиться к тому, что она рассказала?»

Вечерело. Уличные фонари еще не зажглись, но автомобили уже неслись по улице с зажженными фарами. Остановив машину, Анна плюхнулась на заднее сиденье и скомандовала:

Гостиница «Европейская».

Она поднялась в свой номер, приняла душ и уселась перед телевизором, решив таким образом успокоить издерганные нервы и скоротать вечер. Но успокоиться никак не удавалось. Сумасшедшие глаза старухи смотрели на нее из каждого угла, а малейший шорох, доносившийся из коридора, напоминал ей усатого истукана, тыкавшего в нее трубкой. Самое лучшее – потрепаться сейчас с Нюточкой, но она, словно совершенно позабыв об Анне, и не думала объявляться.

Вспомнив, что она сегодня не только не ужинала, но и не обедала, Анна выключила телевизор и, довольная тем, что нашла, как убить время, быстренько одевшись и приведя в порядок волосы, вышла из номера.

Добрый вечер, мэм.

У двери соседнего номера с ключом в руках стоял мужчина.

Miss, – механически, по инерции поправила Анна, вспоминавшая в тот момент крутые повороты беседы с Екатериной Константиновной.

О, простите, мисс. Меня зовут Леймон, – представился мужчина.

Lemon? – Удивилась Анна.

No, no, no, – Он красиво, мужественно рассмеялся. – Я не лимон. Я – Леймон. Это сокращенное от Пантелеймон.