Затон

Слава ходил в библиотеку, как на работу. Еще и домой книгу прихватывал – ночью почитать да чтоб воскресенье зря не пропадало. Читал много и взахлеб, словно стараясь наверстать упущенное за все годы своей прошлой жизни, относясь к этому занятию с восторженностью и прилежанием неофита. Читал бессистемно, то, что под руку попадется. От современных женских детективов до Гомера. Потом, почему-то вспомнив про школьную программу, ухватился за русскую классику. Толстой привел его в восхищение. «Война и мир» – вот это небоскреб. Ни обойти, ни перепрыгнуть, только объехать можно. И то с чрезвычайным почтением. «Тихий Дон» вверг его в благоговейный ужас от осознания глубины той черной бездны, в которую способен пасть русский человек. Достоевского он деловито отставил в сторону. Это, конечно, мощь и сила, но слишком много времени отнимает. Больно тяжело он у него пошел. А вот времени-то у Славы как раз и не было. Тургенев заставил его кисло поморщиться. А дальше были Бунин и Вересаев, Солженицын и Булгаков, Мережковский и Набоков, Гроссман и Платонов… А потом ему на глаза попался томик Чехова. Он мигом проглотил десять томов и понял, что больше не хочет читать художественную литературу. Он даже пришел в легкое недоумение, как это люди еще могут пытаться что-то писать, когда уже есть Чехов.

Попытавшись грызть гранит философии, он споткнулся на Бердяеве и окончательно утонул в Ницше. Перекинувшись на русскую историю, он почувствовал, что это как раз то, что ему сейчас нужно. Оттолкнувшись от Карамзина, он быстренько пересек Ключевского и с удовольствием заплескался в просторных водах соловьевской «Истории…» Но больше всего хотелось прочитать того самого Фоменко, из-за которого так яростно спорили его бывшие сослуживцы. Но в библиотеке Фоменко не было.

Слава сунулся в книжный магазин. Солидные тома, да и цены тоже солидные. Ну, не у родителей же денег просить… «Хватит, – подумал он, – и так уже столько времени они меня кормят, оболтуса здорового».

Настал день, и он обратился к отцу:

Бать, узнай, пожалуйста, не найдется ли у вас на заводе для меня места.

А я уже все узнал, сынок, – обрадовался тот. – В охрану возьмут с превеликим удовольствием. И лицензию тотчас оформят, без испытательного срока. И оклад сразу же приличный дают.

Но там с оружием, наверное, – поморщился Слава. – Мне же, сам понимаешь, в диспансере никто справку не даст.

Какая еще справка, Слав, – замахал руками отец. – Еще чего не хватало. Даром я что ли тридцать пять лет на заводе отъишачил… Еще справки какие-то будут они с нас требовать… Не беспокойся, сынок, все сделаем.

И Слава начал работать в охране завода. Сутки дежурит, трое дома. Вернее, не столько дома, сколько в библиотеке. Мать, глядя на него, не могла нарадоваться: «Вот и у нас все, как у людей. Еще бы женился… Пусть и не на девке, так хоть на вдовой какой или на разведенке. Хоть бы и с ребенком…»

Так и потекла Славина жизнь мирно-спокойно до очередного крутого поворота. В тот день Слава нес службу у шлагбаума, перекрывающего въезд на завод. Должностная инструкция четкая и понятная. Обязанности просты до безобразия. Есть пропуск на машину, на людей, на груз – езжай. Нет – от ворот поворот. Сверить номер машины, физиономии людей и их фото, осмотреть груз, а в разовых пропусках отметить время въезда – всего и делов-то.

Слава грелся в будке, наблюдая через окошко, как его напарник, стоя у шлагбаума, пытается что-то втолковать стоящему перед ним бугаю, время от времени принимающемуся размахивать перед носом напарника красной ксивой. За спиной бугая стоял длинный, похоже, американский автомобиль с флажковым номером. «Объяснения что-то затянулись», – подумал Слава и вышел из будки наружу.

Да ты, козлина вонючая, – попер буром бугай на напарника, – да ты знаешь, деревня, кого ты перед шлагбаумом держишь? Да я тебя сейчас здесь же урою.

Напарник, напуганный таким блатным напором, заколебался. Слава понял, еще пара секунд, и он откроет шлагбаум. Не говоря ни слова, размеренным шагом, расстегивая на ходу кобуру и доставая из нее табельный револьвер, он подошел к бугаю и врезал рукоятью ему по голове. Бугай, закатывая глаза, медленно повернулся к Славе и тут же рухнул наземь. Все так же спокойно и деловито, ухватив его за одну ногу, Слава отволок бугая в сторону, освободив проезжую часть, и бросил его на тротуаре. Напарник квадратными от ужаса глазами наблюдал за происходящим.

Слава подошел к автомобилю, открыл дверь водителя и, заглянув внутрь, разглядел в глубине салона человека, раскинувшегося на мягких подушках заднего сиденья.

Уберите машину с проезжей части, пожалуйста, – вежливо попросил Слава. – Вы мешаете движению.

Подождав несколько секунд и увидев, что незнакомец никак не реагирует на его слова, он сам сел за руль и отогнал машину в сторону, освободив проезд.