Затонувший мир

— А как насчет вас, мисс Дал? Вы выгладите несколько меланхоличной. Может быть, легкое временное недомогание? Или и вас тревожат изгибы хроноклазма? — он усмехнулся, довольный собственным остроумием, а Беатрис спокойно ответила:

— Мы обычно быстро устаем здесь, мистер Стренгмен. К тому же я не в восторге от ваших аллигаторов.

— Они вас не тронут, — Стренгмен склонился вперед и осмотрел все трио. — Все это очень странно. — Через плечо он бросил короткую команду стюарду, затем снова нахмурился.

До Керанса вдруг дошло, что кожа на его лице и руках была неестественно белой, она была совершенно лишена пигментации. Густой загар Керанса, такой же, как у Беатрис и Бодкина, делал их почти неотличимыми от негритянского экипажа, вообще под жарким солнцем исчезло всякое отличие между мулатами и квартеронами. Стренгмен же сохранил поразительную бледность, и этот эффект еще более подчеркивался белым костюмом.

Появился гологрудый негр в форменной фуражке, по его мощным мускулам струйками стекал пот. Он был выше шести футов ростам, но из-за необъятной ширины плеч казался приземистым и коренастым. Он разговаривал со Стренгменом почтительно, и Керанс удивился, каким образом Стренгмену удается поддерживать дисциплину экипажа, тем более, что обращался он со своими людьми резко и сухо.

Стренгмен коротко представил негра.

— Это Адмирал, — мой помощник. Если вам что-то потребуется, а меня в это время не будет, обращайтесь к нему. — Он встал и спустился с возвышения, на котором стояло его кресло. — И прежде чем я отпущу вас, позвольте показать мой корабль сокровищ…

Он галантно протянул руку Беатрис, та робко приняла ее, глаза Стренгмена опасно сверкнули.

* * *

Когда-то, решил Керанс, этот пароход использовался как игорный клуб, пришвартованный где-нибудь вблизи Ниццы… или Бейрута, или в устье какой-нибудь тропической реки, под более мягкими и терпимыми небесами. Когда они покидали палубу, группа людей Стренгмена укрепляла старинную разукрашенную лестницу, ее перила покрывала шелушащаяся позолота, а над ступеньками возвышался балдахин, драпированный бархатом и повизгивающий в кронштейнах, как древний фуникулер. Внутренние помещения корабля были стилизованы под барокко. Бар, в этот час темный и закрытый, располагался в дальнем конце палубы, напоминая деревянные замки, которые во времена Колумба устанавливались на корме галеонов, нагие позолоченные кариатиды поддерживали его портик. Колонны и арки из фальшивого мрамора вели к обеденным залам, а центральный зал выглядел пародией на Версаль — множество спящих купидонов и куча канделябров, позеленевшая грязная медь была покрыта плесенью.

Колеса рулетки и столики для фиен-де-фер были задвинуты в угол, а выщербленный паркетный пол заставлен множеством ящиков и больших упаковочных коробок, нагроможденных почти до портала, так что лишь узкая полоска солнечного света проникала через верх затянутых проволокой окон. Все было тщательно упаковано и увязано, лишь на одном столике красного дерева, стоявшем в углу, Керанс увидел множество бронзовых и мраморных фигурок, ждавших упаковки.

На нижней ступеньке лестницы Стренгмен задержался, стирая подтек темперы с фрески.

— К сожалению, все здесь постепенно разрушается. У вас в «Рице» много лучше, доктор. Я одобряю ваш вкус.

Керанс пожал плечами:

— Сейчас все и всюду разрушается.

Они подождали, пока Стренгмен откроет дверь, а затем вошли в помещение главного склада — огромный душный зал, уставленный деревянными ящиками. Пол здесь был усеян опилками. Кондиционер не работал, но сопровождавшие их Адмирал и матросы обдували их струей холодного воздуха из шланга, подключенного к вентилю в стене. Стренгмен щелкнул пальцами, и Адмирал поспешно откинул покрывало с части груза.

В тусклом свете Керанс с трудом различил очертания большого, пышно украшенного церковного интерьера в дальнем конце комнаты, снабженного искусно сделанными орнаментами из завитков и неоклассическим просцениумом[3] с канделябрами в виде дельфинов. По своим размерам просцениум вполне мог вместить небольшой дом. Рядом с ним возвышался десяток деревянных, с остатками позолоты статуй, большей частью эпохи позднего Возрождения. За ними виднелись несколько икон, триптихов и, отделанная золотом, кафедра проповедника, три большие конные статуи, с грив лошадей все еще свисали высохшие стебли водорослей, несколько больших соборных дверей, выложенных золотом и серебром, и большой, многоярусный фонтан. Металлические стеллажи по стенам комнаты были заполнены многочисленными, меньшими по размерам предметами и безделушками: урнами для голосования, кубками, щитами, подносами, письменными приборами.

Все еще держа Беатрис за руку, Стренгмен жестикулировал, внушая ей что-то. До Керанса доносилось: «Сикстинская мадонна… гробница Медичи…», но Бодкин пробормотал:

— С эстетической точки зрения все это — хлам, а хранят его здесь из-за золота. Но и золота здесь не столь уж много. К чему ему все это?