Зацепить 13-го

Я вообще не понимал, откуда это взялось и почему у меня появилось такое чувство, но оно было таким сильным, что я ощущал его на вкус.

Я не представлял, как реагировать на выкидыш у ее матери.

Ни малейшей наметки, как утешить Шаннон и при этом не переступить границ.

Похоже, у меня появилась привычка утешать эту девчонку.

Я понимал, что надо притормозить.

Но не мог.

Когда я увидел ее бредущей под дождем — такую маленькую и растерянную, — я не смог остановиться и побежал за ней, перейдя все линии и превратившись в бульдозер.

Она очевидно не хотела, чтобы я подвозил ее домой, но я настоял.

И не только настоял: я насильно запихнул ее в мамин «ренджровер», слишком взвинченный и в растрепанных чувствах, чтобы отступить и послушать.

Да, с моей стороны это было тупо.

Нельзя было ее даже касаться.

Даже если я хотел помочь, нельзя так вести себя с ней.

Хуже того, если бы мама не подъехала, я бы почти наверняка поцеловал Шаннон.

Я хотел этого.

Чудовищно.

И это пугало беспредельно.

А еще хуже то, что моя назойливая мамочка подставила меня и притащила Шаннон к нам домой.

Кошелек она дома забыла, подумать только!

Это женщина, у которой всегда с собой кредитка в заднем кармане.

Она специально так сделала.

Я это знал.

И мама знала.

Единственная, кто ничего не знал (и слава богу), была Шаннон.

И теперь она стояла в моем доме, смотрела на меня большими одинокими глазами и ждала от меня каких-то действий, а я был полностью выбит из колеи.

— Хочешь подняться ко мне в комнату? — спросил я.

По чесноку, что еще я мог ей предложить?

Отвести на кухню, где мама забросает ее вопросами?

Ну уж нет.

Если Шаннон оказалась здесь, она будет со мной.

Она была моя, и я не хотел делить ее ни с кем.

— Ладно, — нервно ответила она, хотя это было больше похоже на вопрос. — А ты не против?

Черт, надо отучить ее спрашивать меня о том, чего я от нее хочу.

Если она не перестанет спрашивать, я могу сглупить и сказать правду.

И тогда нам обоим хана.

Решив, что безопаснее будет не отвечать, я лишь махнул в сторону лестницы, начал подниматься, но уже на третьей ступеньке понял: Шаннон не идет за мной следом.

Обернувшись, я увидел, что она стоит там, где стояла, и беспокойно глядит на меня.

Она обхватила себя за плечи, словно и здесь от кого-то защищалась. Ее длинные каштановые волосы, насквозь мокрые от дождя, прилипли к лицу, и за всю жизнь я не видел лица красивее.

Черт!

Как мне со всем этим справиться?

Как мне справиться с ней?

— Джонни! — крикнула мама снизу. — Ты дал Шаннон во что-нибудь переодеться? Бедная девочка промокла до нитки.

— Джонни, все нормально, — торопливо возразила Шаннон. — Честное слово.

Я с тревогой смотрел на нее.

Ее трясло, и на полу под ней натекла лужа с мокрой одежды.

Черт…

— Идем. Все нормально, — сказал я, подходя к ней. — Я найду, что тебе надеть.

Я взял ее за руку и повел вверх по лестнице, понимая, насколько все херово, но смирился и продолжал идти.

Я был в полной жопе.

44. Ну, вот моя комната — опять

Шаннон

Джонни Кавана держал меня за руку.

Он держал меня за руку и вел по лестнице.

Опять.

В свою комнату.

Опять.

Туда, где он спал.

На своей кровати.

Возможно, почти без одежды.

Боже мой…

В отличие от прошлого раза, когда мы вот так же поднимались, Джонни не спешил, давая мне возможность разглядеть это чудо — его дом. Невозможно выразить словами, какой он был потрясающий.

В отличие от просторной современной кухни, где я побывала в прошлый раз, это крыло дома сохраняло традиционный облик и казалось почти величественным.

Пол в коридоре второго этажа был выложен узорчатым паркетом, а обои были с рисунком таким сияющим и ясным, что казались шелковыми.

Могли и быть шелковыми, насколько позволяли судить мои знания о тканях и интерьерах.

Весь дом и парень, державший меня за руку, пахли деньгами.

Огромными деньгами.

И это пугало.

Мы шли в правое крыло дома. Пол поскрипывал у нас под ногами, и мы миновали еще как минимум пять дверей, прежде чем остановились у той, что, я знала, была его.

Джонни толкнул дверь, и мы вошли в его комнату; он по-прежнему держал меня за руку, и мое сердце все так же неистово колотилось.

Потом он разжал пальцы, и отсутствие телесного контакта создало во мне странную опустошенность.

— Ну, вот моя комната, — произнес он, обведя рукой знакомый беспорядок. — Опять.

— И комната по-прежнему симпатичная, — сказала я, робко улыбнувшись.

— Домработница из меня никакая, — ухмыльнулся он.

Оно и видно.

Было неловко просто стоять посреди комнаты. Я подошла к куче DVD-дисков, высившейся рядом с телевизором, надеясь увидеть название какого-нибудь знакомого фильма и завести о нем разговор. Все лучше, чем стоять манекеном.

Первое же название заставило меня густо покраснеть: «Услады мохнатки». Чуть ниже значилась категория: ХХХ.

— Черт, — пробормотал Джонни, заметив, куда я смотрю, подскочил, схватил коробку с порнофильмом и бросил за телевизор. — Это… — Он шумно выдохнул, затем почесал щеки. — Прошу прощения. Я не вожу сюда девчонок… кроме тебя, — добавил он и нахмурился.