Зацепить 13-го

И снова в салоне машины повисла густая, тяжелая, невыносимая тишина.

Такой поворот событий привел меня в замешательство.

Он что, играет со мной?

Для него это большая игра?

Получается, там, в школе, он манипулировал моими чувствами, разыгрывал доброту, создавал у меня ложное ощущение безопасности — давай, мол, узнаем друг друга получше?

Так заботливо вел себя со мной, так непринужденно болтал. А получается, лишь помахал у меня перед носом перспективой дружбы?

Со мной это происходило не впервые.

Я должна была бы это предвидеть и теперь злилась на себя за столь непростительную потерю бдительности.

Черт бы его побрал!

— Ты в порядке? — нарушил молчание он.

Я не ответила, поскольку не могла.

Я изо всех сил старалась не разреветься.

— Шаннон, я не… — начал Джонни и тут же умолк. Почесал подбородок и снова схватился за руль. — Я не… — сделал он еще одну попытку, затем покачал головой. — Забудь.

Я не собиралась допытываться и узнавать, чего там он не смог сказать.

Я не хотела этого слышать.

Мой «опытный водитель» стал источником досады и замешательства, и я, как могла, старалась от него отстраниться, так что сосредоточилась на его полном игноре и обуздании своих эмоций.

Если бы могла, выпрыгнула бы из машины, но на такой скорости я не обольщалась насчет своих шансов выжить после прыжка.

— О чем ты думаешь? — спросил Джонни, сворачивая влево, на проезд к моему дому.

Дорога тянулась вверх по крутому склону холма, где по обе стороны впритык стояли дома, несколько сотен. Мой был на самом верху.

Многие дома были заколочены, другие находились в жалком состоянии, с запущенными садиками, включая и мой. В другое время мне стало бы неловко перед Джонни, но сейчас я плевать хотела на его мнение.

— Хочешь знать, о чем я думаю? — спросила я, поворачиваясь и сердито глядя на него.

Джонни глянул искоса. В глазах — огонь и едва сдерживаемая досада. Он отрывисто кивнул и вновь повернулся к дороге.

— Прекрасно, — резко сказала я, ощущая знакомое жжение от подступающих слез. Сейчас я подробно расскажу ему, о чем думаю. — Я думаю, ты параноидально боишься, что люди узнают о твоей травме, потому что сам понимаешь, что тебе рано играть.

Слова вырвались изо рта раньше, чем я успела спохватиться.

Но вместо извинений, вместо попытки откатить назад я с жаром продолжала, потрясенная накалом своих эмоций:

— Ты отрицаешь необходимость выздоровления, а я знаю: тебе больно. В школе ты ходишь, прихрамывая. Задумывался об этом? Ты постоянно прихрамываешь. Другие, возможно, и не замечают, а я замечаю. Я вижу, как ты все время хромаешь! По-моему, Джонни, ты играешь со своим телом в опасную игру. Если бы твои врачи знали, сколько боли ты выдерживаешь на самом деле, они бы ни за что не разрешили тебе выйти на поле.

Я понятия не имела, откуда это все взялось, но слова неслись стремительным потоком, и я им не препятствовала.

— Думаю, я совершила жуткую ошибку. Не стоило соглашаться на поездку с тобой. Думаю, ты сегодня слишком остро на все реагировал. И думаю, что вел ты себя ужасно. И еще я думаю, что лучше нам больше не разговаривать.

Я шумно выдохнула. Грудь вздымалась от дикого напряжения связок.

Лицо у меня горело, но я гордилась, что выплеснула это все. Я избавилась от тяжести.

Не припомню, чтобы я вот так срывалась на кого-то, кроме домашних, но я была рада.

Думаю, это красноречивее слов говорило: рядом с этим парнем я чувствовала такую странную свободу и так распалилась, что вышла из себя, но я была слишком взбудоражена, чтобы вникать в подобные детали.

Пока что я осталась вариться в собственных опасениях и разочарованиях.

— Слушай, я ценю твое беспокойство, — наконец сказал Джонни, добавив: — По крайней мере, я думаю, что это опасения. Но тебе незачем волноваться. Я с этим разберусь.

— Что-то непохоже, — перебила я, не дав ему продолжить.

— Ты вообще не врубаешься, блин, ни во что! — рявкнул он. — Благие намерения, все такое, но мне, наверное, лучше видно. И уж свое-то тело я знаю.

— Конечно не врубаюсь, — пробормотала я, отворачиваясь к окошку. — Как и большинство девчонок.

— Да, ты ничего не знаешь, — продолжал спорить он. — И меня ты не знаешь, Шаннон.

Мой недавний запал иссяк. Я выдохнула, чувствуя себя сдувшимся шариком.

— Ты прав, Джонни. Я тебя не знаю, — прошептала я, соглашаясь с ним.

— Прекрати так делать! — сердито бросил он, запуская руку в волосы.

— Делать… как?

— Передергивать мои слова, — отрезал он. — Не давать мне возможности объясниться. Это мерзкий девчоночий прием, и я не могу… Вашу мать! — Он вдавил тормоз, чтобы не наехать на велосипед, брошенный посреди дороги. — Господи, ну что за дебилы! О чем эти люди думают? Или у них дорога — самое крутое место для велостоянки?

— Дальше ехать не надо, — сухо сказала я, снимая ремень безопасности. — Пешком дойду.

Раньше, чем он успел что-то сказать, я открыла дверцу и вылезла из машины.

Захлопнув эту дверцу, я открыла заднюю и из-под груды хлама и грязной одежды достала свой рюкзак.

— Шаннон, подожди, не уходи.

— До свидания, Джонни, — прошептала я, закрыла дверцу и поспешила к тротуару.