Затворник из горной твердыни

Чилдэн попытался представить себе клиента мистера Тагоми. Ясно, что это необыкновенно важное лицо. Тон Тагоми при разговоре по телефону, его волнение говорили сами за себя. У Чилдэна в памяти всплыл образ одного из своих очень важных клиентов, или, вернее, заказчиков, человека, который сделал очень много для создания Чилдэну хорошей репутации среди высокопоставленных лиц, проживающих в районе Залива.

Четыре года тому назад Чилдэн не был дельцом в сфере продажи американского антиквариата, столь желаемого ныне. Он заведовал маленькой, скудно освещенной букинистической лавкой в одном из пригородов. Магазины по соседству торговали подержанной мебелью и скобяными товарами, здесь же размещались и дешевые прачечные. Такое соседство не сулило ничего хорошего. По вечерам на улице случались вооруженные ограбления и изнасилования, несмотря на все попытки Полицейского управления Сан-Франциско и даже Кемпейтай, стоявшего еще выше, навести порядок. Все витрины магазинов были оборудованы стальными складными решетками, которые закрывались на замок по окончании работы магазинов, дабы оградить их от взломщиков.

И вот в этом районе появился пожилой отставник-японец, майор Ито Хумо. Высокий, подтянутый, седоволосый, майор Хумо впервые натолкнул Чилдэна на мысль о том, что можно сделать в его сфере торговли.

— Я — коллекционер, — пояснил майор Хумо. Он провел в лавке почти полдня, роясь в грудах старых журналов. Ровным, тихим голосом он разъяснял то, что еще в то время не дошло до сознания Чилдэна. Оказывается, для многих состоятельных культурных японцев исторические предметы американского народного быта представляют такой же интерес, как и обычный антиквариат. Сам же майор особо пристрастился к собирательству старых журналов, имеющих хоть какое-то касательство к старинным американским медным пуговицам, так же, как и к коллекционированию самих пуговиц. Это пристрастие было сродни нумизматике или филателии — никакого рационального объяснения ему нельзя было найти. И состоятельные коллекционеры платили за это большие деньги.

— Вот один пример, — сказал майор. — Вам известны открытки под общим названием «Ужасы войны»? — Он с нескрываемым интересом стал смотреть на Чилдэна.

Покопавшись у себя в памяти, Чилдэн наконец вспомнил. Эти маленькие открытки продавались во времена его детства вместе с надувной жевательной резинкой. По центу за штуку. Их была целая серия, на каждой открытке изображался один из ужасов.

— Один мой очень близкий друг, — продолжал майор, — собирает «Ужасы войны». Теперь ему недостает всего лишь одной открытки — «Затопление Пэная». Он предлагает весьма значительную сумму именно за эту открытку.

— Бросальные карточки, — вдруг произнес Чилдэн.

— Что, что?

— Мы подбрасывали их вверх. Каждая карточка, как монета, имела две стороны: орла и решку. — Было ему тогда лет восемь. — У каждого из нас была своя пачка таких карточек. Мы становились по двое парами, лицом друг к другу. Каждый подбрасывал свою карточку так, что она несколько раз переворачивалась в воздухе. Мальчик, чья карточка опускалась вверх орлом, то есть той стороной, на которой была картинка, выигрывал обе. — Какую радость доставило ему это воспоминание о тех старых добрых временах, о счастливых днях его раннего детства.

Задумавшись, майор Хумо произнес:

— Я не раз выслушивал рассуждения моего приятеля об «Ужасах войны», но он об этом никогда не упоминал и даже понятия не имеет, какое применение находили эти открытки.

Вскоре в лавке Чилдэна появился и сам приятель майора, чтобы послушать из первых уст рассказ о той эпохе американской истории. Этот человек, также отставной офицер императорской армии, был просто очарован ими.

— Крышечки от бутылок! — вдруг ни с того, ни с сего воскликнул Чилдэн.

Японцы часто-часто заморгали, ничего не понимая.

— Мы еще собирали крышечки от молочных бутылок. Когда были детьми. Круглые крышечки, на них указывалось название молочного завода. Тогда в Соединенных Штатах были тысячи молокозаводов. И каждый выпускал молоко со своей особой крышечкой.

Глаза отставника алчно заблестели.

— И у вас что-нибудь сохранилось из той вашей давней коллекции, сэр?

Разумеется, у Чилдэна ничего не сохранилось. Но… вероятно, все еще можно было где-то разыскать древние, давно позабытые крышечки той довоенной эпохи, когда молоко продавалось в стеклянных бутылках, а не в одноразовых картонных пакетах.

Вот так постепенно он и втянулся в этот бизнес. Такие же магазины пооткрывали и другие дельцы, пользуясь повальным помешательством японцев на всем американском, но Чилдэну всегда удавалось опережать своих конкурентов.

— С вас один доллар, сэр. — Голос «китаезы» вывел его из глубокого раздумья. Тот уже выгрузил поклажу и теперь ждал оплаты.