Заур. Я тебя украду

Банкир… Я почему-то думала, что это прозвище ему дали девчонки из клуба. Оказывается, тут всё намного серьёзнее… И кто такой Альберт Станиславович, раз его должны бояться? Да и сам он как-то не особо испугался грабителей, хотя выглядят они более чем внушительно. Явно не в шашки пришли поиграть.

— Мы как раз в курсе, кто ты. И тебе большой привет от Заура Омаева. Деньги свои засунь себе в задницу! — Что? Заур? Это всё его работа?! — А ты, — на этот раз главарь обратился ко мне, подняв голову над плечом Альберта. — Домой иди. Или дочку твою заберут завтра же. Поняла?

Губы задрожали, а глаза мгновенно налились слезами. Сердце рухнуло куда-то вниз, а я часто закивала, не в силах вымолвить и слова. Только не дочь. Только не мой ангелочек. Она не должна во всём этом участвовать! Со мной пусть что угодно делают, но дочь – это запрещённый приём. Нельзя так! Маленькая девочка не должна быть пешкой в играх взрослых богатых бандюков!

— Не слышу?! — рявкнул второй, и я с трудом разомкнула губы.

— Я поняла. Скажите ему, что я…

— Помолчи, Илана! — приказным тоном Альберт прервал моё блеяние и шагнул ещё ближе к бандитам. — Девушка останется здесь! А щенку этому передайте, что я мокрого места от него не оставлю! Пусть только попадётся мне на глаза!

Дверь неожиданно распахнулась, и в гостиной возник Заур. Окинул всех присутствующих своим тёмным взглядом, чуть дольше задержался на мне. Губы дрогнули так, словно он оскалиться хочет. Плед, как назло, выпадал из рук, и мне никак не удавалось закрыться от этих взглядов.

— Ну, вот он я. Дальше что? — проговорил каждое слово чётко, с презрением и плохо скрываемой яростью. И мне показалось, что злится он в основном на меня. Нет. Не показалось. Из-за меня он здесь. И все присутствующие это понимают.

— Ты! Щенок! Ты что себе позволяешь?! — прогремел Альберт и ринулся к Зауру, но дуло автомата одного из бандитов упёрлось ему прямо в грудь.

Заур усмехнулся, но как-то зло, мерзко. Будто насмехаясь над нами. А я… Я, наверное, никогда и никого так сильно не презирала, как его сейчас. Всколыхнулось всё внутри от ненависти, но слова о дочери до сих пор бились пульсом в голове. Это и не давало вцепиться подонку ногтями в лицо и разодрать его до кровавого месива.

— Выведите его во двор и там пристрелите. Хотя нет… — будто на секунду задумался, уставился на меня. — Ждите моей команды.

ГЛАВА 17

Наблюдаю за тем, как он подходит ближе и, с отвращением осматриваясь вокруг, опускается в кресло. Скрипит кожа, и этот звук почему-то заставляет вздрогнуть. А взгляд Заура останавливается на ковре, где осталось моё бельё и где мы с Банкиром только что занимались любовью. Мне неловко и хочется спрятать свои вещи, чтобы он на них не смотрел. Это личное, это не работа. Банкир – уже не работа. Он близкий мне человек. Единственный, кто попытался защитить от этой своры.

— Трудно это, да? Отказаться от своих устоев и убеждений? От жизни прежней, той, к которой уже привыкла? — Заур не шевельнулся с тех пор, как сел в кресло напротив, но я была готова к тому, что придётся защищаться. И даже не сомневалась: он нападёт. Либо изобьёт, либо изнасилует. А может, даже убьёт. Он с такой лёгкостью отдал приказ своим уродам застрелить Альберта, что поначалу я даже не поверила своим ушам. Но когда того утащили под дулами автоматов на улицу, поняла, что Заур не шутил. Абсолютный психопат.

Какой же всё-таки страшный человек. Чудовище. Нелюдь. И что теперь? Что дальше? Ведь если Альберт действительно не так прост, как мне казалось раньше, и Заур об этом знает, потому что не знать не может… То свидетели ему ни к чему. А значит, меня ждёт то же, что и Банкира. Если только Заур не одумается.

— Что тебе нужно? — прошептала внезапно пересохшими губами.

— А ты не поняла ещё? — щурит свои чёрные глаза, кривит рот.

— Я вообще тебя не понимаю, Заур. Зачем ты делаешь всё это? Почему? Что я тебе сделала? Зачем ты ворвался в мою жизнь и рушишь её, рушишь?.. Что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

Он встал так неожиданно и быстро, что я отпрянула назад и ударилась затылком о стену. Зашипела, прикладывая руку к ушибленному месту, а второй попыталась удержать тяжёлый плед.

Заур приблизился вплотную, но не коснулся меня. Опустив голову, втянул в себя мой запах, скривился в презрительной гримасе.

— Порченная шлюха. Воняешь им. Мужиком, вдвое старше тебя. Как подстилка воняешь, — выдал сквозь зубы и отшатнулся от меня, как от чего-то мерзкого. Ещё более мерзкого, чем он сам. — Но я всё равно хочу тебя. Почему? Можешь ответить мне на этот вопрос? Это же будет ответом и на твой. Зачем я это делаю. Я сам не знаю. Ты меня отравила. Своей грязью отравила, шлюха.

А мне вдруг адски больно стало. До слёз. Боль не физическая, оттого и страшная. Её невозможно унять таблеткой. Она вонзилась в сердце обидой и осталась там занозой в кровоточащей, незаживающей ране.