Зауряд-полк

- Говорилось тут о войнах, от сытости они или от голода? А по-моему, отцы хорошие, войны заводятся от скуки. Да, от зеленой скуки! Одному если человеку скучно станет, он другому в ухо заехал - вот как будто и поразмялся, а когда миллионам скольким-то там, или даже пусть нескольким десяткам миллионов скучно станет, то уж тут, отцы мои, не иначе как должна начаться война. Так и казаки наши запорожские - сидели-сидели на своих островах за порогами днепровскими, и пили, и ели ничего, да скука одолевала, вот и шли в поход. Многие ведь и не возвращались назад, в гирла днепровские, а головы свои клали где попало, в Туретчине или в Польше, вот почему, отцы хорошие, и говорится: скука смертельная! Вот так и Вильгельма одолевала скука, и поднял Вильгельм войну... И придумал я вот ему какую казнь, отцы родные, когда попадется он нам в плен... Чтобы ему простили войну такую, этой я даже не допускаю мысли. Чтоб его на какой-нибудь остров, подлеца, заточить - это вполне для него были бы пустяки. Нет, его в клетку золотую посадить, - непременно чтоб для него сделать золотую клетку, - и возить по всей России показывать. Вот что с ним надо сделать, отцы хорошие! Пей и ешь, проклятый, а мы на тебя только смотреть будем - вот!

- Загрозил ты ему этим, как же! - выкрикнул Переведенов.

- Мы с вами на "ты" еще не пили, - повернулся к нему Пернатый.

- Вот и выпьем сейчас! Где моя рюмка? - кивнул тот Урфалову, но Урфалов хотел все-таки уяснить, за что же предлагает выпить Пернатый, так и спросил:

- За что же подымаете вы тост?

- За здоровье его императорского величества первый тост! Ура! приосанясь, крикнул Пернатый.

И под это "ура" выпили по первой, но Вильгельм в золотой клетке - это показалось Кароли очень мечтательным.

- У нас и казанскую богородицу украли, а то чтоб беспрепятственно золотой клетке дали по России прогуливаться! Какой же конвой при этой клетке прикажете держать? Роту при поручике Миткалеве - нельзя: и Вильгельма выпустит и клетку пропьет. Батальон при подполковнике Генкеле - тоже нельзя: Вильгельма своим родственником подменит, и вместо золотой в одну ночь медная клетка появится и будет еще лучше золотой гореть. А золотая очутится в имении под Курманом... Полк с полковником Полетикой тоже нельзя: через день, накажи меня бог, он забудет, при чем и при ком он с полком состоит и какие такие обязанности несет: не то ему походную кухню дали, не то дюжину поросят, - и уж через день у него ни Вильгельма, ни клетки не будет, и стоит ему сказать, что полк за малиной в лес командирован, он скажет: "Разумеется, за малиной... Конечно же, за малиной! А только это я и без вас, красавцы, знаю, черт вас дери, и прошу меня не учить!"

Очень похоже передразнил Кароли Полетику, так что все засмеялись, а дамы захлопали.

Переведенов же сказал:

- Наговорено много, а за что же пить? А пить не за что... А надо уж по третьей... Ну, на-род!

В то же время не нравилось ему, зачем налили стаканчики вина девицам, которые в нем только обмочили губы, и он пробубнил:

- Гм... порча вина, и больше ничего! - и передернулся презрительно раза четыре.

По второй выпили за взятие Перемышля. Переведенов потер липкие ладони и заторопил Урфалова наливать по третьей.

- Вот кому бы с Вильгельмом-то ездить! - кивнул на него поручику Кароли Урфалов и спрятал от него бутылки подальше.

- Гм... чудаки какие! Я тост придумал какой, а они...

- Говорите!

Даже и даме из Ахалцыха захотелось послушать, какой такой тост может сказать этот достаточно странный человек, и она прокричала:

- Пожалост! Пожалост! Мы вам слушали!

- А слушали, так чего вам еще? - вполне невежливо отозвался Переведенов. - Значит, ваше счастье!

- Приличия! Приличия соблюдайте! - покачал головой, глядя на него пристально, Гусликов.

- А в чем же вы тут видите неприличие? - спросил за Переведенова почему-то Мазанка.

В то же время, непонятно для Ливенцева, собрал в какую-то предостерегающую гримасу все свое загорелое долгоносое лицо Кароли; глядя на Мазанку, он вздернул плечами и тут же выкрикнул:

- Желающие сказать третий тост, подымите руки!

Рук, правда, не поднял никто, но Анастасия Георгиевна напомнила:

- Приличные кавалеры, раз если они и за царя выпили и за Перемышль выпили, должны теперь выпить за дам.

- Ясно, как ананас! - одобрил Переведенов и толкнул Урфалова: - Ну-ка, за дам!

- Кто кому! - отозвался Урфалов, но по третьей рюмке всем все-таки налил, и за дам, чокнувшись с их стаканчиками, все выпили.

Даже Фомка и Яшка осушили стаканчики, и обе возбужденно зарозовели и наперебой закричали Ливенцеву:

- Теперь вы скажите речь, вы!

- Что вы, что вы! Совсем не умею я никаких речей говорить! - махал обеими руками Ливенцев.

- Рассказывайте, что не умеете!

- Ну, какие-нибудь стихи смешные прочитайте!