Зауряд-врач (СИ)

— Ваше императорское величество! Я сделаю все, что в моих силах! Свяжусь с лучшими специалистами за границей. Приглашу их в Россию. За любые деньги! Я уже дал команду изучить методику известных травников. Из Соловецкого монастыря приглашен знаменитый иеромонах Исидор, который исцеляет молитвой. Я положу жизнь, лишь бы ее высочество поправилось.

— Действуйте! — кивнула Мария. — Только без излишнего шума. Не нужно, чтоб эта весть стала достоянием посторонних ушей. Ольга знает?

— Я не говорил ей, ваше императорское величество.

— Вот и продолжайте молчать.

Лейб-медик отвесил поклон и вышел. Мария подошла к окну и, опершись на подоконник, уставилась в стекло. То, что происходило за ним, она не различала. Горло и сердце будто сдавила невидимая рука. Обещания придворного врача не успокоили ее. Его горячность, и Мария это понимала, как раз говорила об отчаянии. Если лейб-медик уповает на монаха…

— Господи! За что караешь? — вырвался из ее груди стон. — Сначала Саша, а теперь и Оля…

Отойдя от окна, Мария подбежала к иконам, висевшим в углу, и упала на колени. Некоторое время она истово молилась, кланяясь и впечатывая лоб в пол. Это привело ее чувство. Сердце отпустило, хотя боль не ушла, только отступила глубже. Мария встала, села в кресло и попыталась успокоиться. Это удалось. Императрица в ней взяла верх над матерью.

Внезапная болезнь Ольги меняла политический расклад. До сего дня у Марии не было причин волноваться за престол. Дочь пошла в мать. Умная и волевая, она рано освоилась с ролью наследницы, выказав задатки будущей императрицы. Постепенно вникая в государственные дела, Ольга прилежно училась управлению. У нее это получалось. Народ и двор обожали скромную и простую в общении наследницу. Ольга разбиралась в людях, потому не стала окружать себя подхалимами. Двор ее был небольшим, но деятельным. Кого-то из приближенных посоветовала ей мать, других дочь отыскала сама. Мария ее выбор одобрила. Вокруг дочери формировался круг молодых ближников, в котором просматривались будущие контуры императорского двора. Не хватало только жениха, но с этим дочь не спешила. В этом Мария ее поддерживала. Во-первых, дочь молода — всего двадцать лет, во-вторых, выбор мужа для правящей императрицы не простое дело. Нужен человек из высшего круга, достойный, но без политических амбиций. Который будет верным мужем и заботливым отцом, но не станет лезть в государственные дела. Каким был ее Саша.

— Мне не интересны двор и ваши интриги, — сказал он ей после того, как признался в любви. — Ничего в этом не понимаю и не хочу разбираться. Обещай, что не будешь втягивать меня в эти дела. Я офицер, и мое дело служить.

Мария пообещала. Саша оказался замечательным мужем и отцом. Роль мужа императрицы не изменила его. Он как был, так и остался простым служакой, для которого должность командира дивизии стала потолком. Муж это прекрасно понимал и вел себя соответственно. Не вмешивался в распоряжения вышестоящих начальников, не пытался ими командовать. Зато дивизия у него была образцовой — отменно обученная и вышколенная, с сытыми и довольными солдатами, которые обожали своего командира. Мужа любили офицеры и генералы. В тот страшный день японцы прорвали фронт под Мукденом. Дивизия генерала Романова, стоявшая в резерве, получила приказ отбросить противника и восстановить положение. Она с этим справилась. Стремительный ударом опрокинула противника и погнала его. Саша находился в передовых порядках. Японцы разглядели блеск эполет и ударили из орудий. Шрапнельный снаряд разорвался над группой офицеров. По странной случайности все они уцелели, погиб только Саша…

Это были черные дни. Мария не плакала — было не до того. В стране закипала революция. Ей несли телеграммы от губернаторов, которые сообщали о волнениях и просили войск. Тех не хватало — лучшие дивизии, в том числе Сашину, отправили на Дальний Восток. В Кремлевском дворце был готов план эвакуации царской семьи. На Виленском вокзале стоял под парами литерный поезд, в порту Котлина — императорская яхта. Как это ни горько осознавать, но смерть Саши спасла трон. Весть о его гибели охладила кипящий котел. Русский народ жалостлив, императрице сочувствовали. Кричать «Долой самодержавие!» стало неудобно. Приободрилась и армия. Ранее в ней отмечались волнения. Агитаторы, которые приходили подбивать солдат на неповиновение командирам, теперь лишились поддержки. Наиболее рьяных даже били. «Ты, сука, весь из себя сытый и гладкий, — приговаривали солдаты, меся горлопана. — Нас на войну могут послать, а ты в тылу отсидишься. У царицы мужа на фронте убило, а ты ее скинуть призываешь. Гнида! Н-на!..»