Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

— Кувырла, при всем моем к вам уважении, — шипела «перспективная звезда сераля», то бишь моя персона, — я не умею танцевать, по вашим словам — «завлекательное, но приличное». У нас либо то, либо другое!

— Сосунки! — возмущалась ляга, небрежно ковыряясь в зубах одной из колючек фикакуса. — Ничего-то вы не умеете!

— Я бы с удовольствием посмотрела на ваши усилия! — огрызалась я, отмахиваясь от Миримэ, бодро скакавшей от гардеробной и обратно с какими-то сомнительными тряпочками и ленточками. — Но мне некогда учиться!

— Учиться есть время всегда! — влезла Шушу. Потом поймала мой искренний взгляд тайпана[8] и застеснялась, прикрывшись хвостом. — Но не в нашем случае…

— Покушай, ребенок. — Шмырг потянула меня за руку. — Сразу настроение наладится и ум на место вернется…

— Если там еще свободно, — ехидно фыркнула Эсме.

Ей достался ласковый взгляд самки тарантула, и орчанка сочла за благо не высовываться. Дикарка начала радостно общаться с обалдевшей четой фикакусов.

Спустя какое-то время за столом…

— Кажется, мне пришла в голову одна умная мысль, — поделилась я с остальными свежей идеей.

— Она представилась? — захлопала ресницами эльфийка, делая кукольное личико.

— Угу, — кивнула я. — Так и сказала: «Вот той блондинке передай — будет умничать, к ней тоже приду!.. И не одна!»

Миримэ нахмурила гладкий лобик и ушла в себя. Через пять минут я не выдержала характера и спросила застывшую деву:

— Что там такого интересного внутри?

Эльфийка очнулась и поведала с извиняющейся улыбкой:

— Подумала, если они придут, то хватит ли места, чтобы принять?..

— И как? — настырно влезла Шушу, на ходу облизывая с пальцев соус.

— Надо расширять площади, — вздохнула Миримэ.

Повисла минутная пауза, а потом грянул дикий безудержный хохот.

Смех смывал накопившиеся раздражение и злость, но сил не прибавлял.

Я зевнула и сонным голосом поинтересовалась, ковыряя в тарелке мясо с подливкой:

— Так что я буду завтра пить? Ой, петь?!

— Иди-ка ты, дева, спать, — хмыкнула Кувырла, все еще почесывая перепонки. Окинула взглядом наше неизысканное общество. — Мы тут уж сами как-нить договоримся, а с утречка порепетируем.

— Вы уверены? — Глаза открывались, но по очереди. Вместе они не дружили. Я была готова отрубиться на месте. Просто уже не осталось никаких сил.

— Уверены, — закивали все.

Няня тут же взяла меня в оборот и уволокла в ванную комнату.

Когда меня крутили, как куклу, в разные стороны, я было хотела вспомнить о феминизме и независимости и громко повозмущаться, но инстинкт выживания вылез и мощно заткнул остальные голоса и устремления. Так что я его послушалась, промолчала и в награду вскоре оказалась в кровати, под шелковым одеялом.

— Споко… — Это все, на что меня хватило. Тело отрубилось кулем. Глазки склеились, в моей голове погас свет. Спать, теперь только спать! Блаженство.

И я парила бы в сладкой невесомости без видений до самого утра, завернувшись в прохладную атласную простыню, если бы не…

— Леля! Лель! — Кто-то очень страстно шептал мне на ухо… И не менее страстно желал получить в это самое ухо. Видит бог, мой долг — ему в этом помочь!

— Если я сейчас проснусь, — апатично пробормотала я с тихой угрозой, поворачиваясь на другой бок, — то это будет всемирная катастрофа…

— Да все что угодно! — любезно сообщили мне и снова начали домогаться. Грязно и со словами: — А ты милая!

Под домогательствами я подразумеваю откинутое одеяло, тормошение и источник света у глаз. И еще движения теплого ветерка на шее и за ухом, когда меня щекотно обнюхивали.

Гадство!

— Нет в этой жизни счастья, — посетовала я и открыла глаза… на миллиметр. Буквально через пару секунд мои приборы ночного видения распахнулись во всю ширь, а встроенная аварийная сигнализация включилась на всю мощь: — А-а-а!..

Поверьте, на моем месте вы бы и не так заорали! Нельзя спросонья так пугать!

Мне зажали рот и вырубили источник звука.

— Тсс! — Практически вплотную к моему лицу приблизилась смазливая рожица… чертика.

Чертика?! Я неверяще уставилась на незнакомую физиономию. Впрочем, что я несу? Бред! Чертей среди знакомых у меня никогда не было. Как девушка благовоспитанная до такого состояния потери реальности я в жизни не допивалась.

В голове сразу вылезло крылатое выражение: «Мелкую пакость не придумывают при взгляде на ближнего — она приходит в голову сама по себе!»[9]

А вторая догнала меня вслед за тем:

— Ну, Тринадцатый, кого должен любить черт?

— Тебя, меня… Всех! Хочешь сахару?[10]

Сахару мне срочно захотелось. С валерианой! Ложек пять. Нет, целую сахарницу. Самосвал! Правда-правда!

Еще раз поморгала и всмотрелась в неверном свете луны. И увидела все того же возмутительно натурального чертика! Красноватая кожа, вздыбленные огненно-алые волосы, из которых выглядывали миниатюрные рожки. Горящие рубинами глазки на скуластом узком личике бегали туда-сюда, будто ходики.