Завершившие войну

Начальник конвоя смерил ее взглядом, без слов объясняющим, где он видал комиссара Народной армии с ее распоряжениями.

— Вы что-то привезли для нас, Саша? — заинтересовалась Вера и приказала начальнику конвоя: — Отдайте то, о чем она говорит.

Тот глянул исподлобья, но приказ выполнил. Вера села на водительское сиденье. По движению, которым она огладила руль, Саша поняла, что госпожа Щербатова искренне любит эту машину. Заведя двигатель, Вера обернулась назад и сказала:

— Мы едем ко мне домой. Это недалеко. Там мы сможем спокойно обо всем переговорить.

Голос ее был теплый, словно она не решала судьбу пленного предводителя восстания, а приглашала подругу на чашку чая после прогулки по магазинам. Саша подумала, что надо бы, наверно, что-то ответить, но смогла только кивнуть.

Обтянутое кожей сиденье «кадиллака» оказалось мягким и просторным. Сидящие по обе стороны от Саши охранники оставили ей достаточно пространства, чтоб она могла вертеться, силясь разглядеть город. Москва разительно отличалась от Петрограда с его выстроенными в ряд, как солдаты на плацу, фасадами. Здесь дома были разномастные, словно публика на ярмарке. Некоторые каменные, солидные, другие — одноэтажные, с двускатными крышами, с огородиками и хозяйственными постройками, точь-в-точь как в селах Тамбовщины. И все укутывал свежий снег, падающий поверх черных от угольной пыли сугробов. Улицы чистили плохо, многие ходили в валенках.

Проехали по широкой улице, миновали каменный мост через замерзшую реку, затем нарядный, украшенный цветными фонариками бульвар. Справа возвышался Храм Христа Спасителя, одинокая громада посреди пустой площади. Свернули в переулок и скоро остановились у высокого витого забора. Венчавшие его пики, однако, отнюдь не были декоративными. Один из охранников достал из кармана ключи и отомкнул изящные и вместе с тем прочные кованые ворота. «кадиллак» двинулся дальше, по широкой, обрамленной стройными деревьями подъездной аллее, и остановился перед крыльцом.

Второй охранник распахнул перед Сашей дверцу и подал ей руку. Саша его руку проигнорировала — хотя бы из машины она еще способна выйти сама — и уставилась на дом. Полукруглые асимметричные окна, россыпь цветной мозаики по фасаду, кружево балконных решеток… не о том думаешь, комиссар! Три этажа, пост у двери, у часовых винтовки и маузеры. Вот на что нужно смотреть.

— Вам нравится дом? — спросила Вера, но ответа дожидаться не стала. — Идемте же внутрь, посмотрите декор.

В доме у Саши на секунду закружилась голова: похоже, архитектор задался целью не оставить ни одной скучной прямой линии. Цвета отделки яркие и глубокие: белый, темно-синий и лазурь. Саша не сразу поняла, чего от нее хочет молоденькая горничная, потом неловко сняла и отдала шинель. Одежда, которая в Моршанске казалась пристойной и добротной, здесь, в этой изысканной обстановке, была чудовищно неуместна.

— Пройдемте ко мне, в малую гостиную, — сказала Вера. — Там никто нам не помешает.

По изогнутой лестнице они поднялись на второй этаж и проследовали в небольшую уютную комнату с круглым столом и камином.

— Позвольте мне посмотреть на вас! — лицо Веры сияло, как у ребенка, увидевшего под рождественской елкой гору ярких коробок. Она взяла Сашу за плечи и развернула к свету. — Вы повзрослели, стали жестче, увереннее. Вам это к лицу. Волосы жаль, конечно, но короткая стрижка вам пойдет, я знаю один фасон, только бы вы на него согласились… Кожа обветрена, но это все поправимо, французская косметика творит чудеса.

Духи Веры пахли ландышем. На контрасте Саша ощутила свой собственный запах: пот, костер, порох. Решила, что довольно позволять обращаться с собой как с куклой, осторожно высвободилась и сказала:

— Вера Александровна, как я выгляжу — это в самом деле то, что теперь важно?

— Нет, нет, разумеется, — Вера, кажется, смутилась. — Простите, я немного взволнована. Давно ждала вас, вот и забылась на минуту. Вы ведь, должно быть, хотите умыться с дороги. Идемте, я провожу вас в ванную. Тем временем подадут чай.

— Фотографическая пленка, которую я привезла, — напомнила Саша. — Ее нужно проявить и напечатать фотографии. Как можно скорее.

— Судьба этой пленки, похоже, беспокоит вас больше, чем ваша собственная, — Вера тепло улыбнулась. — Не волнуйтесь, Саша, я распоряжусь. Идемте.

Судя по обилию разнообразных флакончиков и баночек, это была личная ванная Веры. Саша несколько раз вымыла лицо и руки лавандовым мылом, и все равно на белоснежном полотенце остались серые разводы — грязь въелась в кожу. Здесь было большое зеркало, подсвеченное электрической лампой, но рассматривать себя Саша не стала, чтобы вконец не расстроиться. Она и так уже была достаточно сбита с толку.