Завершившие войну

— Саша, ну что вы луддитствуете, ей-богу… Вы ведь представляете большевиков, партию прогресса. Освободившиеся от земледельческих работ крестьяне как-нибудь прокормятся ремеслами. Деготь станут гнать, соль добывать, скот пасти… да мало ли. А если ограничить импорт, отставание России от других держав скоро сделается необратимым.

Саша встала, в волнении заходила по комнате:

— Но это же люди, Вера Александровна! Вы понимаете, что о человеческих судьбах сейчас говорите? Ремесла не прокормят всех. Крестьянин живет землей. Нельзя вот так взять и выбросить миллионы человек на обочину жизни!

— Мы живем в огромной стране. Сибирь практически не заселена.

— Столыпин пытался переселять крестьян в Сибирь! Они не хотели ехать, и многие переселенцы потом вернулись.

— Значит, надо организовать процесс так, чтоб не давать людям выбора. И чтоб возвращение было невозможно. Думаете, вы, большевики, смогли бы обойтись без подобного рода мер?

— Я не знаю, — Саша взяла со стола папиросы и закурила прямо на ходу. — Не знаю. Я так далеко в будущее не заглядывала… Наладили бы, наверно, какие-то коллективные хозяйства, и чтоб вся прибыль направлялась на рост промышленности, а не на роскошь…

— Чем вы намерены заниматься здесь? — вдруг спросила Вера. От неожиданности Саша замерла.

— Знаете, я как-то не строила определенных планов…

— У меня есть к вам предложение. На каких языках вы читаете?

— На английском свободно, на французском и немецком — со словарем.

— Вы станете получать газеты. Наши и иностранные. Кроме того, у меня есть источник в министерстве финансов. Мне приносят отчеты, сводки, проекты бюджета.

— Бюджеты? В департамент народного воспитания?

Вера чуть улыбнулась:

— Вы правильно удивляетесь. Это неофициальный источник. Я могу направить все эти документы вам. Их много, но вы, полагаю, разберетесь в них. Поймете суть того, что происходит.

Саша растерянно пожала плечами:

— Как? Я всего лишь комиссар, у меня и образования-то толком нет…

— Вы управляли армией. Думаете, у тех, кто руководит теперь страной, есть какой-то другой опыт? И вот что еще. Я заметила, вы щуритесь. Будьте любезны, подойдите к окну. Посмотрите на вот тот дом. Сколько на нем труб?

— Не могу разглядеть… — Саша чуть покраснела. Она и сам-то дом видела как некую желтую громаду. Она уже привыкла, что всё, отстоящее более чем на пару десятков шагов, видится смутно.

— Вам необходимы очки. Можно пенсне, если хотите, но очки с дужками надежнее. Сейчас делают достаточно изящные оправы, так что это вас не изуродует. Я пришлю к вам офтальмолога. Да и осмотр терапевта вам не повредит, если вы позволите его провести. Заставлять вас я не стану, однако рекомендую.

— Не знаю, — Саша смутилась. — Мне кажется, это лишнее…

— Что я слышу? Вы отказываетесь от возможности стать сильнее, комиссар?

Саша улыбнулась:

— Так не говорят. «Комиссар» — всегда «ты», для друзей и для врагов. «Вы» — это если «товарищ комиссар», но так вы тоже сказать не можете. Однако по существу вы правы. Если вы направите ко мне врача, от осмотра отказываться я не стану, и от очков тоже.

— Превосходно. И зимнюю одежду я вам пришлю. Есть так много всего, что я хотела бы вам показать…

Глава 14

Доктор Юрий Громеко

Февраль 1920 года.

— Рад сообщить вам, дорогой Юрий Владимирович, что ваши злоключения остались в прошлом, — капитан ОГП широко улыбнулся и поправил пенсне в тонкой оправе. — Однако история ваша достойна авантюрного романа! Подумать только, вас, интеллигентного человека, квалифицированного хирурга, похитили бандиты и вынудили проводить сложнейшие операции в этом душном холодном сарае!

Доктор зябко передернул плечами:

— Ваша правда, господин капитан…

— Оставьте! — капитан укоризненно покачал головой. — Я же просил вас обращаться по мне по имени-отчеству!

— Простите… — Имя и отчество капитана доктор забыл, а переспрашивать постеснялся. — Да уж, приключение — врагу не пожелаешь! Словами не передать, как я рад, что вы наконец пришли и освободили меня! Повезло, что при эвакуации госпиталя не присутствовал ни один комиссар. Эти не позволили бы мне остаться с последней партией раненых и дождаться вас.

Выздоравливающих и легких раненых эвакуировали еще утром. Подготовку же к перевозке оставшихся тяжелых доктор задерживал как мог. Совесть его была спокойна — куда-то везти лежачих, недавно только прооперированных больных в такой мороз означало бы обречь их на верную смерть. Да и на выделенные для перевозки сани, запряженные тощим жеребцом, не поместилась бы и четверть. Эвакуация была обречена с самого начала. Если бы ею командовал опытный командир, он приказал бы вывезти медицинский персонал — принудительно, если потребуется. По счастью для доктора, командир погиб третьего дня. Сменил его молоденький парень, который верного решения принять не смог. Он стал защищать село против заведомо превосходящих сил противника. Наступлением же, напротив, руководил опытный офицер. Потому тела защитников сейчас стаскивали к оврагу. Ни здание, ни персонал госпиталя не пострадали.