Завещаю вам не скучать (СИ)

Везде валялись сумки и коробки, одежда была бестолково раскидана по всему замку, безделушки и вынутое из шкафов и сундуков добро хрустело под ногами. Потери, которые понесли вещи Анис при упаковке, впрочем, никто не считал. Анис сама не очень понимала, что ей может понадобиться, а Николай умолял её ограничиться парой чемоданов, хотя бы на первое время. Натан окончательно вышел из себя, когда, вернувшись дневать, снял с крышки собственного гроба женские панталоны середины восемнадцатого века, но перескандалить сестру у него не вышло: у Анис был такой же многолетний опыт в оттачивании языка, как и у него. В конце концов, они условились на том, что вывезут вещи чуть позже, а пока всё полежит в одной из пустующих комнат. Лёгкая на подъём Милена ограничилась небольшой сумкой, куда умело сложила всё, что привезла сюда из Тимишоары.

Уильям просидел у нас несколько часов, посекретничал с Натаном и Теодором, пожал руку Николя, в очередной раз наказав не обижать его недоогранённый брильянт, и растворился в ночи. Я ходила по саду и пинала валяющиеся под ногами камни, как школьник, не желающий возвращаться домой, но не имеющий возможности занять себя чем-нибудь ещё. Завтрашнее свидание с Тобаром скорее раздражало своей бессмысленностью, чем мотивировало. В саду пахло осенью и хвоей. На небе приветливо светила яркая, едва пошедшая на убыль луна, звёзды тоже были вполне себе сносны. Если завтра будет такая же тёплая и безоблачная погода и мы загуляемся до темноты, боюсь, мне предстоит экскурс в астрономию. Самое во всём этом безнадёжное, что я даже сумею этот разговор поддержать. Я так увлеклась размышлениями о завтрашнем дне, что не сразу заметила: какое-то время я хожу уже не в одиночестве, а в безмолвной компании самого хозяина.

— Джулия, я бы хотел с тобой кое-что обсудить.

— Ну?.. — буркнула я.

Натан опять в тоске глянул на небеса.

— Какая же ты дикая, ма шери! Никакого воспитания.

— Если ты хотел обсудить со мной все нюансы принятого в замке этикета, — огрызнулась я, — то давай поговорим, когда я буду оставаться здесь по собственной воле!

— Разговор будет именно об этом, — чуть помолчав, сказал Натан.

Он поравнялся со мной и теперь шёл, подстраиваясь под мой шаг и заложив руки за спину.

— Анис меня покидает.

— Она не тебя покидает, Натан. Она решила пожить так, как нравится ей.

— А у тебя скоро закончатся мои смешные портреты из подвала.

Я замерла с занесённой для шага ногой. Вот хрень!

— Что ты тогда будешь делать? Поставишь скрытую камеру в душ?

— Затейник, — пробормотала я, пытаясь унять сердце, подпрыгнувшее аж к голове.

— Джулия, — Он остановился и развернулся ко мне. — Давай так. Ты побудешь со мной, пока это всё не успокоится. Встретишь деда, примешь замыкающих из прессы. А потом решишь, захочешь ли оставаться здесь… ещё.

— Что, вот так вот сама и решу? Без помощи зала?!

— Я опять не очень понимаю, о чём ты. Какой зал?.. Но да. И хватит уже нагнетать. Ты скоро так подробно распишешь окружающим, что подозрительный я желает тебя убить, что про меня вспомнят недоброжелатели. И попробуют с тобой расквитаться именно для того, чтобы проблемы начались у меня.

Я растерянно кивнула. Кажется, мне внезапно изменило красноречие. Из моего кармана донеслась мелодия, и я, доставая собственный телефон, с удивлением узнала «Времена года».

— Я взял на себя смелость заменить эти бешеные выкрики на Вивальди, — пояснил Натан, ногой аккуратно поставив на место камень, вывалившийся из бокового оформления дорожки. — Вчера вечером.

Я возмущенно посмотрела на него и поднесла телефон к уху.

— Юлия, привет, — донесся до меня голос Штефана.

Я жестами извинилась перед Натаном и пошла вглубь сада.

— Привет, Штефан! Как вы там? Ты получил моё письмо?

— Очень содержательное, спасибо. Антон проспорил мне своё жалование на пол года вперёд. Говорит, что согласен расплатиться душой, но денег не даст! Как ты думаешь, на что мне может сгодиться его душа? Разве что продать.

— Какие у вас высокие отношения!

— Как у тебя дела? Ты уже дома?

— У меня… небольшая заминка, — я оглянулась на тёмный силуэт, от которого уже удалилась на приличное расстояние. — Но надеюсь, что скоро буду.

— Тебя обижают?

— Э… Нет.

— Ты говоришь правду?

— Теперь, наверное, да.

— Нас слышат? Мне приехать?

— Да. Нет.

— Ты точно уверена?

— Да.

Натан прохаживался взад-вперёд по дорожке, даже не пытаясь сделать вид, что ему безразличен наш разговор. Мой же путь завершился у беседки с горгульями — дальше отступать было некуда, там начинались непролазные и давно нестриженые кусты. В какой-то момент мне показалось, что за кустами мелькнула тень, но, право слово, кому нужна та непролазная топь, в которую превратилась земля с приходом осенних дождей?

— Послушай, мы уезжаем из Румынии. И как ты думаешь, куда?

— В Париж? — рискнула я.

— Вот ещё, туда прибудет этот самовлюблённый молокосос. Боюсь, с ним я не смогу вести себя педагогично. Мы едем в Россию.

— А у нас что… тоже?..

— Тоже, тоже. Отсюда. Мы перемещаемся за клиентом. Сначала в Санкт-Петербург, а там посмотрим.

— Откуда вы знаете, куда он отправляется? — удивилась я.