Завещаю вам не скучать (СИ)

Тедди спокойно рулил, глядя вперед, как будто очки ночью ему совсем не мешали. В стёклах отражались бегущие мимо огни фонарей и цветные пятна витрин. В очках он казался ещё младше: если бы я увидела его впервые, то подумала бы, что передо мной юноша лет восемнадцати.

— Тебе откуда? С того момента, как ты свалилась без чувств, перепугав меня до смерти, как пришел Натан и так некстати нас прервал, или с появления Тамаша?

— С самого начала. Хотя… нет. Пожалуй, не нужно мне всего этого знать, иначе я сгорю от стыда прямо на этом белом сидении. Что там с Тамашем?

— Я выскочил в коридор в то время, когда ты пригласила его в дом, гостеприимно придерживая распахнутую дверь. Левой рукой, правую ты прятала. Он вошел внутрь, окинул взглядом всё, что творилось в коридоре напротив твоей комнаты, и сказал, что попытка загладить свою вину тебе не зачтется. Потом повернулся к тебе.

— А я?!

— А ты игриво спросила, можешь ли теперь называть его папочкой, и не поведет ли он тебя к алтарю, потому что своему отцу ты постесняешься сказать, что связалась с чертовыми упырями, ведь единственное, на что они сгодятся — это пугать девушек, за которых некому заступиться.

Я потерла нос пальцем, покрепче зажмурившись. Уши привычно запылали. Возможно, ярче большинства витрин.

— Тедди, у меня нет слов.

— У него тоже не оказалось. Он стоял ко мне спиной, выражения лица я не видел. Натана он держал знатно, бедняга пытался бороться с его волей, как мог.

— А потом?

— А потом он тебя позвал.

— И???

Тедди бросил на меня быстрый взгляд поверх очков, стараясь не отвлекаться от дороги.

— Ты подошла. Но, как только он поднял руку, желая до тебя дотронуться, я обратил внимание, что ковер на полу лежит неправильно.

— Что, прости?!

— Ковер, — спокойно повторил он. — Дорогущий итальянский ковер, стоящий больше, чем моя жизнь. Ты свалила на него все барахло из комнаты, и он пошел некрасивыми морщинами. Прямо там, где стоял Тамаш. А я, видишь ли, отличаюсь особенной щепетильностью во всем, что касается интерьера. Я разнервничался и быстро его поправил. Можно сказать, рывком. Я очень страдал.

Так уж совпало, что синхронно с этим ты громко захохотала и врезала дедуле крестом, который прятала за спиной, прямо по лицу. Любому было бы нелегко удержать равновесие, и сопротивляться в падении — целое искусство. Тамаш явно не ожидал такой внезапной подвижности пола и одновременно твоего агрессивного своеволия под его взглядом. А также осколков зеркала с серебряной амальгамой, встретивших его на горе хлама, куда он упал. И весь этот бардак под ногами, мешающий подняться, если тебе как следует дали по голове христианскими реликвиями… Ты свалила его с одного удара. Потом, тебе было трудно противостоять, поверь мне на слово, мы с Натаном это ощутили, пока ловили тебя по всему дому. А ты лупила его снова и снова. Если коротко, Натан как следует подумал и всё-таки оттащил тебя на том моменте, когда ты вовсю пинала бессознательное тело, приговаривая «Это тебе за То-то, скотина!» Я бы, возможно, подождал ещё немного, но такое изощренное уничтожение старого вампира в моём доме вряд ли осталось бы незамеченным у наших сородичей.

— Боже, какой кошмар! — я закрыла лицо ладонями. — Мы с преисподней вгляделись друг в друга.

Тедди продолжал спокойно следить за дорогой, равнодушный к моему стыду.

— Впрочем, мне его совсем не жаль. Он сам нарвался. Понимаешь, вампиров жгли, обливали святой водой, топили в проточной, вбивали им осиновый кол, вырезали сердце и так далее… Но кресты им, как бы это лучше сказать, только показывали. Ну, в крайнем случае, могли ткнуть в лицо или грудь. Особые затейники делали гарды с крестом и старались попасть мечом туда, куда нужно. Но никто не догадывался разнообразно избивать вампира по голове священным символом со святынями внутри, особенно упавшего. Ты в этом смысле, как будто, новатор. Надеюсь, ты не воспримешь мои слова как одобрение продолжать в том же духе. Ещё раз прости. Я не хочу предполагать, что случится, если он придет в себя.

— Крест у меня с собой, кстати.

— Спасибо, что предупредила, я постараюсь лишний раз не спорить с тобой в пути, — он широко улыбнулся, не поворачиваясь ко мне.

— Что случилось потом?