Завещаю вам жизнь

— О конечно! — спохватился директор Конечно, я верю! Германия победит!..

...Через несколько дней после этого разговора Алферов держал в руках телеграмму из Берлина с указанием даты казни графа фон Топпенау.

— Молодец Реннер! — сказал он Васильеву. — Выяснил все-таки. Может быть, ему удастся узнать и судьбу Инги...

— Думаю, что надеяться не на что, — глухо сказал Васильев. — Наверное, Ингу казнили раньше, чем графа?-

— Хорошо, что Больц опять на фронте.

Алферов промолчал.

***

О судьбе Инги Штраух он узнал много позже, уже после Победы.

В начале июля сорок пятого года в Москве собрались бывший советник Реннер, бывший советник Кирфель, бывший генерал Пауль Ринке, Эрвин Больц, капитан Ольгин и некоторые другие их товарищи.

Реннер и Ольгин привезли из Германии дела, которые не успели уничтожить гестаповцы.

Среди этих дел было одно с надписью «Инга Штраух».

Аккуратно подшитые и пронумерованные листы свидетельствовали, что смертный приговор Инге Штраух был подписан Гитлером 21 декабря сорок второго года, а приведен в исполнение 22 декабря в тюрьме Шарлотенбург, на Кенигсдамм, 7.

Врач, чья подпись осталась неразобранной, и палач Вернер Шварц, не только обладавший каллиграфическим почерком, но и оставивший свой адрес: Вайсензсе, Ланг ханштрассе, 143, подтверждали, что «смерть наступила в результате отсечения головы ровно в 20 часов 37 минут»

Прочитав эти деловитые строки, Алферов долго не решался поднять голову, чтобы не встретиться взглядом с Эрвином Больцем.

Его опасения были напрасны: Больц сидел, спрятав лицо в ладонях.

Кирфель молча положил руку на плечо товарища, но Больц не пошевелился.

— Не каждый — начал было Реннер, но голос его осекся, и он не договорил начатой фразы и лишь минуту спустя сказал совсем другое: — Все мы обязаны Инге

ЖИЗНЬЮ!!!!!

— Не только мы! — отрывисто сказал Алферов. — Не только мы!