Завещание

Сила его присутствия расширилась и нагрелась до такой степени, что я почувствовала, как она давит на мою плоть и обжигает легкие. Я отступила на шаг, но это был всего лишь шаг, потому что я ударилась о стол. Его голос дрожал от гнева, когда он ответил:

— Да, Джози, знала, так как именно она одолжила мне деньги, чтобы купить его.

Я моргнула.

— Она сделала это?

— Да, черт возьми, сделала. Я вернул ей деньги, но она их отклонила, чтобы я мог держать свой спортзал и кормить и одевать своих детей, чтобы наконец-то обеспечить им достойную жизнь.

Мой голос повысился, когда я спросила:

— Владея стриптиз-клубом?

Он прищурился, глядя на меня.

— Черт возьми, ты когда-нибудь показывала Лидии, как далеко эта палка засунута тебе в задницу?

Ну и ну!

— Мистер Спир, — я развела руками и рявкнула, — вы владеете стриптиз-клубом.

Как только я закончила огрызаться, он наклонился ко мне и прорычал:

— Джейк!

Его поведение и эта утренняя сцена так разозлили меня, что очень необычно (я не была уверена, что подобное когда-либо происходило раньше), я потеряла контроль, тоже наклонилась к нему и выкрикнула слово, которое никогда не использовала в своей жизни в подобном значении:

— Плевать! — Я откинулась назад и продолжала смотреть на него. — Ваш бизнес — подчинение женщин.

— Какого хрена? — огрызнулся он.

— Подчинение. Угнетение. Используете женщин, которые находятся в отчаянном положении, чтобы они делали всякие унизительные вещи за деньги.

— Детка, если мне нужна танцовщица, я даю объявление в газету. Я не выхожу на улицу, не похищаю их, не накачиваю их всяким дерьмом и не вытаскиваю их задницы на сцену.

— Вы знаете, что я имею в виду, — прошипела я.

— Вот как? — спросил он, откинувшись назад и раскинув руки. — Неужели? Да чтоб меня. Я засранец никогда бы и не задумался, что наименее талантливая из моих девочек зарабатывает пятьсот долларов в спокойный вечерок. Должно быть, отстой для моих девочек, идущих к своим корветам после работы в семисотдолларовых туфлях.

Пятьсот долларов? Когда нет наплыва посетителей? Я была ошеломлена. Это были довольно большие деньги.

Он продолжал говорить.

— Мои девочки не глупые. Парень думает своим членом, используя для этого свои деньги, все, что им нужно сделать, это станцевать рядом и взять их у него. Они кормят своих детей, покупают хорошую мебель в свои дома, хорошие автомобили, чтобы ездить и жить в хороших районах, откладывая деньги на счета и проводя отпуск на Багамах. Не уверен, угнетение ли это, но думаю, они не думают об этом таким образом. Но ты хочешь мыслить узко, и не мое дело останавливать тебя.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но он еще не закончил.

— А тело женщины прекрасно: стоит ли оно, сидит, лежит, и определенно когда танцует. Они это знают, они этим пользуются, в этом нет ни хрена плохого. Хотя, это чертовски много говорит о тебе, раз ты смотришь на это свысока.

Я действительно хотела бы не признавать этого, но он не ошибся. Женское тело было прекрасно. И я никогда не думала об экзотических танцах таким образом.

В тот момент я решила не признаваться в этом вслух и вместо этого перевести нас на другую тему. Поэтому спросила:

— Вам не кажется странным, что вы меня знаете, а я о вас не знаю ничего?

— Нет.

— А почему нет?

— Не знаю, — саркастически ответил он. — Может, это как-то связано с тем, что ты осуждаешь, как стерва с палкой в заднице, которая отреагировала бы точно так же, как ты отреагировала минуту назад, если бы Лидия рассказала тебе обо мне.

Я уставилась на него, не совсем в восторге от его слов и особенно от его сарказма.

— Да, возможно, вы правы, поскольку я могла бы слегка осудить и отреагировать соответствующе, если бы она сказала мне, что одалживала деньги мужчине, чтобы тот купил стриптиз-клуб, мужчине, который был женат три раза.

Он скрестил руки на груди, и его лицо стало суровым.

— Ты расспрашивала обо мне?

— Нет. Вчера вечером в «Бриз Пойнт» ко мне пристал не совсем джентльмен, а у меня было несколько трудных дней, я не хотела иметь с ним дел и неразумно использовала вас в качестве моего притворного любовника, чтобы заставить его оставить меня в покое. Затем в язвительной манере он немного рассказал о вас. Хорошей новостью было то, что моя уловка сработала. И он ушел. Плохая новость заключалась в том, что он рассказал о вас до того, как это сделал.

Еще больше давления ударило по комнате, заставив меня прижаться к столу, прежде чем он спросил:

— Какой-то хрен приставал к тебе прошлой ночью?

— Дело не в этом.

— А в чем, Джози? — спросил он и не дал мне ответить. — Этим дерьмом ты хочешь сказать, что знаешь меня, когда ты не знаешь. Ты хочешь, чтобы я отвалил, когда твоя бабушка хотела, чтобы я был в твоей жизни. В этом все дело?

— Не знаю, в чем дело, — ответила я. — Я могла бы узнать, если бы вы не ворвались и не начали бранить меня практически в тот момент, когда я проснулась, и определенно до того, как я выпила свою первую чашку кофе.

— Бранить?

— Упрекать.

Его лицо стало еще жестче, и я восприняла это как знак того, что он не понимает значения слов, поэтому огрызнулась:

— Устраивать выговор.