Завещание

На оружии всего три группы отпечатков, и они все оставлены пальцами правой руки. Одна группа отпечатков – на прикладе, одна – на затворе, и еще одна – на стволе. Отпечатки необычны: четыре пальца, от указательного до мизинца, сжаты так плотно, что перекрывают друг друга, и нигде ни следа большого пальца. Группа отпечатков на стволе примечательна еще и тем, что как будто перевернута вверх тормашками: словно ствол сжали не обычным манером, а ухватились за него сверху – так, как если бы хотели использовать дробовик подобно дубине.

– Что за бред! – презрительно фыркнул молодой Данн.

Прескотт остановил его:

– Пусть закончит, Энди.

– Я постараюсь быть кратким, насколько это возможно, – пообещал Скиннер, – но прошу вас уяснить, что все происходящее – обычный и неизбежный ход событий, предусмотренный законом, а не моя прихоть или чьи-либо козни. Последнее, что нужно сказать об отпечатках пальцев: все они были оставлены после того, как дробовик протерли чем-то жестким.

Несомненно, вам известно, миссис Данн, что дробовик принадлежит Тайтусу Эймсу, вашему наемному работнику. Эймс говорит, что протирает свое оружие исключительно специальной мягкой тряпочкой и что именно этой тряпочкой он протер дробовик во вторник днем перед тем, как одолжить его мистеру Хоторну по просьбе мистера Данна.

– Значит, вы допрашивали Эймса, – заметил Прескотт.

– Ну разумеется, – пожал плечами мистер Ригэн.

Скиннер проигнорировал этот краткий диалог.

– Помощник шерифа Чемберс установил вышеназванные факты, но, несмотря на это, не сумел убедить шерифа и окружного прокурора, а именно присутствующего здесь мистера Ригэна, в том, что заключение о несчастном случае вызывает сомнения. С моей точки зрения, это свидетельствует об их благородстве и нежелании провоцировать скандал в отношении столь выдающегося члена общества, как мистер Данн. Однако шериф не запретил своему помощнику продолжать расследование.

В среду Чемберс привез дробовик в Нью-Йорк. В четверг, то есть вчера, полицейские эксперты установили, что под металлической накладкой на срезе приклада и на других частях оружия имеются частицы относительно свежей крови.

Помимо этого вчера Чемберс обнаружил еще кое-что. Через лес на участке мистера и миссис Данн проложена тропа, которая в одном месте разветвляется. Одна ветвь уходит на север к трассе, а вторая поворачивает на восток в сторону дома. Под кустом рядом с этой тропой Чемберс нашел пучок луговой травы, который свернули и смяли, чтобы что-то протереть. Трава запачкалась.

Вместе с мистером Ригэном Чемберс привез эту траву сегодня утром в Нью-Йорк. Четыре часа назад из нашей лаборатории сообщили, что трава запачкана смесью крови и масла, которым смазывали дробовик. Более того, выяснилось, что некоторые частицы, обнаруженные ранее на дробовике, являются пыльцой и волокнами того самого пучка травы.

Мистер Ригэн утвердился в правоте своего помощника и обратился ко мне. Он честно признал, что ранее опасался действовать из-за высокого положения лиц, вовлеченных в дело. Что бы ни говорила мисс Мэй Хоторн, я согласился с заключением полиции Рокленда с большим нежеланием и с еще большим нежеланием вызвался ему помочь.

– И в чем же состоит это заключение? – спросила Джун.

– Оно очевидно и неизбежно, миссис Данн. Вашего брата убили. – Скиннер выдержал ее жгучий взгляд. – Если принять, как предполагалось вначале, что он погиб, случайно споткнувшись или зацепившись ружьем за ветку, то будет, мягко говоря, затруднительно объяснить расположение отпечатков пальцев. Огнестрельное оружие не держат в руках подобным образом. Ваш сын и мистер Штауффер только что подтвердили, что не трогали дробовик после обнаружения тела. Значит, версия о случайной смерти не дает логичных объяснений царапинам, крови и клочку травы. Те же самые неувязки возникнут при рассмотрении версии о самоубийстве, если ее выдвинут.

Объяснить все эти факты можно, только предположив, что вашего брата убили. Убийца выстрелил в мистера Хоторна. Свои отпечатки пальцев на оружии он стер сорванной травой, по какой-то причине не пожелав использовать носовой платок, если таковой у него имелся. Затем он прижал к дробовику правую кисть вашего брата в нескольких местах, чтобы оставить отпечатки, и второпях неправильно приложил пальцы жертвы к дулу. Уходя из леса, он выбросил пучок травы в заросли. Если бы он сделал это, миновав развилку, мы бы знали, в каком направлении он шел – к шоссе или к вашему дому. Но и без того действовал он небрежно – в уверенности, что преступного умысла не заподозрят, либо по глупости, а может, в спешке, опасаясь чьего-то скорого появления.

– Не верю, – сказала Эйприл Хоторн.

Все посмотрели на актрису. От ее бледности не осталось и следа, в голос вернулись знаменитые переливы.

– Ни капельки не верю.

Скиннер повернулся к ней:

– Чему именно вы не верите, мисс Хоторн? Фактам или их интерпретации?

– Я просто не верю тому, что брата убили. Не верю, что с нами, Хоторнами, такое вообще могло случиться. Не верю, и все тут.

– Я тоже, – энергично подхватил Озрик Штауффер.