Завещание

А потом ты узнала правду… Не от кого-то, нет. Сама. Просто сопоставив факты и выведя их в логическую цепочку. На сбор информации у тебя ушло два года, на принятие решения – пара секунд.

Когда в тот вечер я слышал от тебя слова ненависти – это было не так обидно. Ненависть – это тоже чувство. И порой оно бывает сильнее всех остальных. И я был рад, что ты испытывала ко мне хоть что-то. Ведь то, что ты ко мне чувствовала хотя бы это, давало надежду, что еще не все потеряно. Но потом… Потом я увидел разочарование в твоих глазах. И понял, что это конец.

Те грубые и грязные слова, что кричал тебе в ответ, были адресованы скорее мне самому. Я не тебя, я себя тогда ненавидел, потому что понимал, что сейчас потеряю тебя навсегда. И потерял».

Я не могла читать дальше – слезы застилали глаза. Я не сдержалась и зарыдала в голос. Мне стало все равно, что подумают обо мне эти люди, которых видела в первый и, скорее всего, в последний раз. Я дала волю своим эмоциям. Позволила им выйти наружу.

Я кричала! За мной уже давно должны были приехать санитары из лечебницы для душевнобольных, вызванные перепуганным персоналом. Но за дверью кабинета было подозрительно тихо. Хотя в тот момент, даже если бы там проходили активные военные действия – я бы не заметила. Потому что внутри меня шла более ожесточенная война.

Репутация? О чем вы? После пары прочитанных листов душу выворачивало наизнанку так, что проще сейчас было самоубиться, чем спокойно это пережить.

Проплакала я, наверно, около часа. Очнулась от забытья, лежа на диване в дальнем углу кабинета юриста. Свернувшись калачиком, давила в себе рыдания. Туфли я где-то потеряла. За это время дверь в кабинет так и не открылась. Чернила в письме Руслана слегка растеклись от той влаги, что попадала на бумагу из моих глаз. Когда всхлипы мои стали немного потише, я встала и налила себе стакан воды. Выпив его залпом, вернулась к письму.

«А помнишь, как я признался тебе в любви? О, я так долго готовился к этому. Мне хотелось, чтобы ты запомнила это признание на всю жизнь.

Наш любимый маленький клуб «Джиксо». По-моему, это было восьмое марта. Да, именно. Я сам написал ту песню и поставил танец. Мне так хотелось впечатлить тебя. Ведь я еще так остро ощущал тепло нашего первого поцелуя на своих губах. И по выражению лица, которое было у тебя тогда, понял, что мне это удалось.

Я еще никогда в жизни не нервничал так, выходя на сцену. Вся наша славная компания знала о моих замыслах. Но ни один из них не проболтался – не выдал тебе секрета. Операция «Признание в любви» подготавливалась в строжайшей тайне. Я до сих пор страшно благодарен ребятам – они ни разу не сбились в схеме танца, хотя на репетициях постоянно валяли дурака и тем самым доводили меня до бешенства.