Завещание алхимика

Дмитрий Алексеевич был, по-видимому, последним, кто видел Хворостова живым. Вроде бы у него имелось алиби, но он все же был если не подозреваемым, то одним из главных свидетелей. И вот теперь он снова попался на пути Ленской…

– Так я могу идти? – снова напомнил о себе Старыгин и ненавязчиво протянул руку за солдатиком.

– Да, разумеется! – промурлыкала Ленская, как кошка, подкараулившая мышь. – Только, Дмитрий Алексеевич, раз уж мы встретились, я хочу задать вам еще один вопрос…

Старыгин насторожился: по прежним встречам с майором Ленской он помнил эту вкрадчивую интонацию и понимал, что она гораздо опаснее резкого и сурового голоса, каким Александра Павловна разговаривала до сих пор.

– Слушаю вас! – проговорил он неуверенно.

– Скажите, Дмитрий Алексеевич, что вы делали позавчера?

– Позавчера? – переспросил Старыгин, пытаясь выиграть время и прикидывая, что именно ей может быть известно. – А в какое конкретно время?

– Конкретно – между часом дня и двумя часами… то есть между тринадцатью и четырнадцатью часами по московскому времени.

«Плохо! – подумал Старыгин в панике. – Очень плохо! Она все знает про Никанорыча! Вот ведь въедливая особа! Это же произошло не в городе, не на ее территории… Ну просто чума какая-то, а не женщина!»

Вслух же он проговорил:

– Я был в поселке Комарово…

– Как интересно! – удовлетворенно промурлыкала Ленская. – Гуляли? На природу выбрались? Ну да – лето, погода отличная… Комарово – чудесное место… я бы тоже хотела выбраться за город, да работы слишком много! – она притворно вздохнула и бросила на Старыгина цепкий, пронзительный взгляд.

Больше всего Александра Павловна была сейчас похожа на кошку, которая выпустила полузадушенную мышь и делает вид, что совершенно про нее забыла. Но при этом следит за ней исподтишка, полуприкрытыми глазами, чтобы, как только несчастная мышка попробует улизнуть – тут же прихлопнуть ее когтистой лапой. И повторять так раз за разом, получая жестокое удовольствие от страданий несчастной жертвы.

Теперь никак нельзя было продолжать качать свои права, теперь Ленская вполне могла задавать ему самые неприятные вопросы. Если на то пошло, она и повесткой запросто может его вызвать. Официальный повод у нее есть – он свидетель по делу об убийстве старика Никанорыча. А что убийство это случилось не в городе, а в области – ну, это ей нипочем! Своих убийств ей мало, норовит чужие захапать. Ох и цепкая баба!

– Что, так и будем на лестнице стоять? – буркнул Старыгин. – Жильцы милицию вызовут!

– Я сама милиция, – улыбнулась майор Ленская, – и, как вы верно заметили, нахожусь в этом подъезде по долгу службы.

– Неужели профессора Переверзева убили? – непритворно испугался Старыгин.

Как уже говорилось, Александра Павловна Ленская была очень наблюдательна. И, когда ей было нужно, умела просветить взглядом человека насквозь, как рентгеновские лучи. А также мгновенно проанализировать увиденное и сделать соответствующие выводы.

В данном случае она так и поступила. А так как сталкивалась со Старыгиным не впервые и знала уже, что он – человек порядочный, талантливый реставратор с мировым именем, ни в каких криминальных связях не замечен, то подозревала его только в том, что он что-то знает и теперь старается утаить от нее важную информацию. Ну, такой человек еще на свет не родился!

– Вы правы, Дмитрий Алексеевич, – сказала она. – Давайте выйдем на улицу, прогуляемся и поговорим.

На улице стояла жуткая жара, солнце палило нещадно, редкие прохожие норовили проскользнуть под деревьями от магазина к магазину, где работали кондиционеры.

С утра Ленской пришлось надеть плотные брюки, чтобы не бросалась в глаза повязка на ноге. Эластичный бинт, конечно, фиксировал растяжение, но с ним было гораздо жарче. Да еще кофта с длинным рукавом, чтобы уберечь кожу от солнечных ожогов.

Никакие кремы Александре Павловне не помогали, от солнца руки и плечи покрывались некрасивыми красными пузырями, которые потом заживали, только если их долго мазать специальной болтушкой из окиси цинка, что делали на заказ в течение трех дней в самой дальней аптеке их района. Ленской было некогда, и лекарство заказывала сердобольная соседка по площадке, которая считала своим долгом присматривать за болезненной недотепой. Отчего-то все, кроме коллег по работе, считали майора Ленскую перезрелой старой девой, нездоровой, несчастливой и неудачливой в жизни.

Старыгину тоже не улыбалось разгуливать по жаре, да еще в обществе майора милиции, поэтому он без спроса потянул Ленскую к маленькому уличному кафе. Усевшись под полосатым тентом и поймав улыбку симпатичной официантки, он малость приободрился.

– Мороженое будете? – спросил он Ленскую.

– В такую жару? – ужаснулась она. – Мигом ларингит получу!

Старыгин перехватил удивленный взгляд официантки, судя по которому девушка понятия не имела, что такое ларингит, и искренне недоумевала, когда же есть мороженое, если не в жару. Дмитрий Алексеевич из вежливости от мороженого тоже отказался. Далее Ленская отвергла по очереди: