Завещание алхимика

Вот уже в последнее время он заговорил о том, что желает получить эликсир молодости. Не иначе, его навела на эту мысль австриячка. Ночная кукушка завсегда перекукует дневную. Хорошо, что на минувшей неделе его светлость выступил с войском в Данию, где идет война, и алхимик получил временную передышку, но когда герцог вернется, все начнется сначала: его светлость станет торопить его, топать ногами, орать, а там, глядишь, снова заведет разговор о палаче…

Фридрих вспомнил ту ночь, когда Мохаммед отвел его к Толстому Гансу, и мурашки побежали по его спине. Он подумал о той цене, которую заплатил за уроборос, и тоскливый страх охватил его душу…

Его душу? Он продал свою душу той ночью, сменял ее на живой браслет уробороса, на великий древний очистительный талисман, так что теперь его душа не принадлежит ему. Она в залоге, а Сатана – жестокий ростовщик, и залогов в его ломбарде не возвращают…

Фридрих спустил ноги на пол, нашарил домашние туфли, отороченные собольим мехом, подошел к умывальнику, торопливо умылся. Он взглянул на свое отражение в дорогом серебряном зеркале и тяжело вздохнул: кожа дряблая, лицо землистое, под глазами мешки. И сами глаза – тусклые, безжизненные… нет в них радости, блеска, жизни. За последние месяцы он постарел еще больше, как будто древний талисман вытягивал из него последние силы.

Но что делать? Нужно продолжать свою бесконечную работу! Вернувшись из похода, герцог снова заведет разговор об эликсире молодости…

Алхимик облачился в привычный черный балахон из тонкого полотна и направился в свою лабораторию. Однако не успел он развести огонь под перегонным кубом, как дверь его покоев с грохотом распахнулась, и в комнату ввалились несколько рослых гвардейцев.

В первый миг Фридрих подумал, что герцог прежде времени вернулся из похода, но его светлости не было с солдатами. Вслед за гвардейцами, смиренно сложив руки на животе, вошел отец Сильвестр, герцогский каноник, человек необыкновенно влиятельный и хитрый. Каноник смотрел на Фридриха с ангельской кротостью и участием, которые, однако, ничуть не обманули алхимика.

– Что вам угодно, святой отец? – спросил Фридрих, растерянно глядя на хозяйничающих в лаборатории солдат.

– У меня нет своей воли и своих желаний, – смиренно проговорил отец Сильвестр. – Я лишь забочусь о душах своих многочисленных духовных детей. Даже о таких заблудших душах, как твоя, алхимик! Особенно о таких, ибо сказано, что один раскаявшийся грешник дороже господу нашему, чем три праведника!