Завещание Аввакума

От Главного дома идет на север бульвар, упирающийся в Спасо-Преображенский собор, также обязанный своей красотой Монферрану. Справа и слева по обеим сторонам бульвара — знаменитый Гостиный двор: 48 корпусов, расположенных в 12 линий по 4 корпуса в каждой. В одном корпусе — 42 лавки, внизу купцы торгуют, а наверху живут. Лавки открываются уже в 6 часов утра. Ряды имеют свои исторически сложившиеся названия: слева — Галантерейный, Серебряный, Книжный, Фарфоровый и Хрустальный, Пушные, Шляпный-Нижегородский, Астраханский и Ярославский, Армянские ряды (это все и есть лыковский квартал), справа — Суконные, Суровские, Чулочные, Панские розничные и гуртовые, Игольные Ярославский и Московский, Шуйский-Бухарский, Лоскутный и Кафтанный ряды.

Здесь тон задают московские и иванововознесенские мануфактуристы, самые богатые и влиятельные люди на ярмарке; наибольшие обороты делаются в этих рядах, а купленные здесь товары расходятся от Северо-Американских Соединенных Штатов (ежегодно закупают ровно миллион аршинов холста ручной выделки) и до Китая (куда, правда, охотнее всего увозят российскую звонкую монету).

Корпуса разделены одиннадцатью линиями с юга на север и тремя улицами с востока на запад; улицы имеют 6 сажен[9] ширины, а бульвар — 15[10]. На бульваре стоят помповые колодези. В конце бульвара, перед собором, живописно расположились четыре корпуса Китайских рядов, с крышами под пагоды и китайскими болванами на фронтонах. Здесь раньше была через Кяхту большая чайная торговля; с появлением кантонского чая она уменьшилась, и опустевшие было лавки тут же заняли всесильные мануфактуристы.

Все это пространство огромной дугой огибает Обводный канал с четырьмя проезжими мостами и двумя пешеходными.

Справа за каналом — мечеть (она и объединяет Азиатский квартал), слева — Армянская церковь. Там же слева, в сторону Кунавина и железнодорожного вокзала — последние ряды: Ваточный, Пушной, Мурашкинский-Меховой и Васильевский пестрорядинный. Между ними и церковью — лучшая на ярмарке ресторация Никиты Егорова, ниже — постоялые дворы, кухни и казачий двор, где стоят ежегодно вызываемые на ярмарку оренбургские казаки.

Вот и вся ярмарка!

Алексей обошел несколько раз свой квартал, заглянул к соседям, рассказал Ничепорукову анекдот о князе Меньшикове. Все было тихо, почти ничего не говорило об открытии знаменитого торга. Приказчики раскладывали товар в лавках, широкоплечие татары в белых войлочных шляпах затаскивали тюки с телег вовнутрь. Татары, весьма уважаемые купечеством за честность и трудолюбие, обслуживали все лавки на ярмарке; русские работали только грузчиками на Сибирской пристани.

Бойко шла первая торговля только лишь в модных лавках (нижегородцы приехали «с горы»), да у мебельщиков и посудников — многочисленные ярмарочные трактиры запасались стульями, столами да тарелками, что побьют потом пьяные купцы.

От скуки Алексей зашел к Гаммелю. Тот как раз проводил до дверей барыню в белом кринолине; по выражению лица ювелира Лыков понял, что барыня ничего не купила.

— О, Алексей Николаевич! — обрадовался Гаммель гостю, — мы с Марком только что вас поминали. У Никиты вчера говорили — мертвое тело нашли?

И ювелир ловко вытащил из рукава и положил на прилавок перед Алексеем десятирублевую ассигнацию.

— Нашли, — так же ловко смахнул ее в карман Лыков, — но опознать пока не можем. По виду купец. Левая нога короче правой, но каблуки выровнены, значит, он не хромал. Усы и борода небольшие, на вид 45 лет, ростом с меня. Зубы белые, не курил, возможно, старовер.

Тут вдруг Лыков увидел, как Гаммель с Марком осторожно переглянулись. Эге… надо запомнить.

— Фотопортрет обещали завтра, как получу, зайду, покажу, — закончил Алексей и спросил небрежно: — Не ваш клиент, Абрам Моисеич?

— Э, какие у нас клиенты, торговля еще не началась, — в тон ему ответил ювелир, но Алексей в зеркало увидел, как стоящий у него за спиной Каланча перекрестился и беззвучно прошептал молитву.

Вышел Лыков от Гаммеля сильно задумчивый и направился в часть искать Здобнова. Нашел его на съезжей, где тот тряс какого-то золоторотца из первого урожая. Иван Иванович сказал Алексею, что сыском они займутся завтра, а сейчас надо идти следить за порядком, и тот послушно вернулся в свой квартал.

День завершился обыденно.

Глава 4 Лякинские ребята

Ярмарочные торговые ряды.

На следующий день, в 11 часов пополудни Лыков со Здобновым, вооруженные фотографией убитого неизвестного лица, пошли в лавку Большакова, что у трактира Бубнова, недалеко от Обводного канала. Здесь собирались старообрядцы, и сюда для них свозили старопечатные и рукописные книги и дониконианские иконы. Оборот у Большакова был большой, но подпольный, а лавка являлась своего рода тайным клубом поповцев Рогожского кладбища — самого мощного толка староверов, законно существующего аж с 1771 года. Все это Иван Иваныч объяснил Алексею по пути.

В лавке Большакова они застали, кроме хозяина, двух авантажных бородатых купцов в дорогих сюртуках и одного, помоложе, в куцем модном пиджаке.