Завещание Аввакума

— Конечно, нет. Нижегородская ярмарка — не только самый большой в мире торг, но и ежегодная подпольная сходка староверов всех основных толков и сект: поповцев, беспоповцев, духоборов, скопцов, молокан и даже бегунов. Здесь они собираются в тайных моленных домах, обсуждают накопившиеся за год важнейшие вопросы и принимают по ним решения, обязательные к исполнению всеми членами секты. Как я понял, хозяин рукописи — кто он, мне не известно — предложил ее на своего рода закрытый аукцион основным толкам: кто больше даст. Рогожская община, узнав об этом, выделила пятьсот тысяч рублей для приобретения рукописи…

— Пятьсот тысяч! — ахнули Каргер и Лыков, а Благово стукнул молча себя кулаком по колену.

— Пятьсот, — подтвердил ювелир, — и эти деньги лежат у меня сейчас в сейфе, в моем магазине. Точнее, там не хватает пятидесяти тысяч, их забрал Елатьменский вечером того дня, когда его убили. Он пошел знакомиться с рукописью и взял с собой задаток. Бандиты заявились ко мне именно за этими деньгами.

— У кого рукопись? Ах да, вы же уже сказали…

— Ей-богу, ваше превосходительство, не знаю. Митрофан Осипович ничего об этом не говорил, а я и не спрашивал. Мое дело — хранить его кассу, и не более.

— Почему именно вам рогожцы доверили хранить деньги? У них же здесь полно своих лавок, с сейфами, с охраной.

— Серьезные рогожцы, кроме Арсения Морозова, еще не приехали; ярмарка по-настоящему развернется лишь к двадцать пятому числу. Местным поповцам они не доверяют: у рогожцев, как в любой организации, свои интриги. А я — семейный ювелир Богородско-Глуховской и «викуловской» ветвей фамилии фабрикантов Морозовых, которые последние двадцать лет руководят Рогожской общиной.

— Скажите, господин Гаммель, — вмешался Благово, — почему рукопись, пусть даже и самого Аввакума, стоит таких огромных денег? Полмиллиона рублей не может стоить ни одна рукопись.

— Эта может. Речь идет об уникальном документе. Было обнаружено, уж не знаю как и у кого, идеологическое завещание Аввакума, написанное его собственной рукой, в яме, за две недели до его страшной казни на костре «за великие на царский дом хулы». Завещание было вынесено из Пустозерского острога в полых посохах группой единомышленников протопопа. В нем около двадцати листов, наполненных последними откровениями и наказами Аввакума. Для любой из ветвей старообрядчества это бесценный документ, потому что его можно не показывать другим толкам, а цитировать выборочно наиболее устраивающие данный толк строки. И тем самым доказать, что именно их течение единственное истинное, ибо следует последним заветам учителя. Сейчас между крупнейшими толками идет борьба за главенство в старообрядческой среде, а следовательно, в среде промышленно-торгового капитала России, который в недалеком будущем возьмет власть в этой стране. Сегодня уже расколы контролируют более восьмидесяти процентов оборотов в торговле, основных видах промышленности, банковском деле и подбираются к железным дорогам. В завещании же Аввакума, как в каждом подобном документе, можно найти цитату на любой вкус, на любую ветвь раскола; важно иметь монопольное право трактовать его, выбирая наиболее выгодный для себя контекст. Вот за это право и идет тайная борьба.

Война между течениями вспыхнула два года назад. Вы ее не замечаете, но крупнейшие толки сцепились не на жизнь, а на смерть. Понятно — на карту поставлена власть! Нынешний государь своими великими реформами изменил все в империи, теперь эти процессы уже не остановить. Капиталисты становятся влиятельнейшими членами некогда исключительно дворянского высшего общества, они покупают министров и даже великих князей, проводя их на богатые синекуры в советы директоров своих предприятий. Деньги разъедают власть снизу и тащат своих владельцев на самый верх. А все богатейшие купеческие фамилии — староверы того или иного толка. И тот, кто в ближайшие два-три года станет главным в староверческой среде — а это одиннадцать миллионов человек наиболее активного населения — тот через тридцать лет станет главным и в России.

Гаммель перевел дух; полицейские, слегка ошарашенные услышанным, молча переглядывались.

— Абрам Моисеевич, а кто такой Буффало? — спросил Лыков.

— Вы и это знаете? Но откуда? Впрочем, это неважно. Буффало — начальник секретной службы Рогожской общины, очень, кстати сказать, серьезный человек. Дело в том, что Елатьменский заметил за собой слежку в первый же день по приезде в Нижний. А ведь он привез пятьсот тысяч в своем саквояже! Почувствовав, что дело может принять опасный для него оборот, Митрофан Осипович поместил основную сумму у меня в сейфе и вызвал телеграммой Буффало из Москвы сюда для своей охраны. Я должен отдать деньги только этому человеку.

— Не хватало нам тут еще секретных служб староверов, — сердито сказал Каргер. — Все это, Гаммель, звучит как-то фантастично. А вашего буффалу я вышлю из города в двадцать четыре часа, как только он тут появится.