Завещание бессмертного

 - Меня никто не грабил, вернулся я с большой выгодой, — растягивая слова, произнес он, — но вести мои неутешительны. Каппадокия, Понт и Вифиния до конца будут преданы Риму и Атталу, если его, конечно, будет поддерживать сенат. И Ариарат, и Митридат, и Никомед в случае нашего выступления выставят свои армии на стороне Рима, и тем самым замкнут нас в кольцо с севера и востока.

 - Но с юга–то это кольцо замкнуто не будет! Риму не до нас! — воскликнул седобородый купец. — По вашему заданию я побывал в Риме и могу поклясться, что во всей Италии только и разговоров сейчас, что о Сицилии, где восстали рабы Евна, да Нуманции! На их окончательное покорение консульским армиям потребуется два–три года, не меньше!

— А мы тем временем окрепнем, выстроим крепости, вооружим народ…

 - Купим новых наемников!

 - И Митридаты с Ариаратами все это время не двинутся с места!

 - Надо действовать, Аристоник!

 - Что ж, — задумчиво кивнул Аристоник. — Пожалуй, я поговорю с братом и постараюсь убедить его выгнать всех римлян из Пергама!

 - А мы будем день и ночь молиться за твой успех! — заверил молодой жрец.

 - Поговоришь? Молиться?! — вскочил худощавый ремесленник. — Да надо поднимать народ, армию! Идти на дворец! Спихнуть с трона этого зажиревшего Аттала!!

Аристоник тяжело поднялся и гневно взглянул на ремесленника.

 - Сейчас начнется знакомая история! — шепнул Кабир, подталкивая локтем Демарха. — Цари — они все из одного теста, даже если их матери — рабыни…

 - Аттал мой брат, и я не хочу даже слышать советы низвергнуть его с трона! — запальчиво произнес Аристоник.

 - Мой отец, Эвмен, с детства повторял мне, что никогда рука Атталида не поднималась на своего брата! Призовет Аттала Аид по своей воле в свое царство, пожалуйста, я готов править Пергамом, и править по справедливости, так, чтоб не было в нем ни богатых, ни бедных, ни униженных, ни рабов, а все были бы равными и счастливыми, как в прекрасной книге Ямбула о сказочном государстве солнца. Но пока Аттал жив — я требую не произносить больше при мне вслух то, что я только что услышал! Боги вразумят его, и я вместе с ними! Я отправлюсь к нему во дворец…

 - И мы с тобой, Аристоник! — закричали, срываясь с мест ремесленники и рабы.

Лишь купцы, которым явно не пришлись по душе слова Аристоника о том, что при его правлении все будут равны в Пергаме, оставались на своих местах. Они тихо перешептывались, недовольно переглядываясь друг с другом.

 - Мы пойдем с тобой! — не унимались рабы.

 - Он отравит тебя или прикажет расстрелять стрелами!

 - Аттал мой брат, и он не причинит мне зла! — отрезал Аристоник и набожно поднял голову: — К тому же путь во дворец мне будет освещать бог живых людей, а не мертвых, — Гелиос. Помолимся же ему, богу, который одинаково понятен и дорог всем народам и племенам, собранным в Пергаме!

 - Не очень–то подходящее место это подземелье для молитвы лучезарному богу! — проворчал, воздевая свои огромные руки, Анаксарх.

 - Ничего, настанет время, когда мы выйдем из этого подземелья и провозгласим Гелиоса главным богом на всей земле! — воскликнул Аристоник, светлея лицом. Давайте же вознесем ему нашу молитву!

И свободные, и рабы на привычных для себя языках — персидском, греческом, сирийском, египетском — принялись восхвалять и взывать к помощи великого бога Солнца, не жалеющего своего тепла и света ни бедным, ни богатым, ни свободным, ни рабам.

Демарх видел вокруг себя счастливые, просветленные лица, слышал призывы к Гелиосу, Митре, египетскому богу Ра и вскоре сам уже, не стыдясь своих слез, исступленно твердил имя Гелиоса, призывая его к добру и справедливости.

Когда он снова вышел на улицу Пергама и вдохнул свежий, пьянящий воздух, было уже темно. Колесница Гелиоса давно пересекла горизонт за Адрамитским заливом.

Противоречивые мысли одолевали Демарха. Разумом он по–прежнему верил Эвдему, которому был бесконечно благодарен и предан за спасение своей семьи от неминуемого рабства. Но сердце его уже тянулось к Аристонику и его друзьям, стоящим на стороне таких же обездоленных и нищих, как и сам он, людей. 

ГЛАВА ВТОРАЯ

1. Превратности судьбы

 Есть ли граница между счастьем и горем?

 Казалось, еще только вчера жизнелюбивый, молодой эллин Эвбулид был самым счастливым человеком на свете, а теперь не было в мире человека несчастнее его… Теперь ему, словно обретая память после удара по голове во время боя с пиратами, оставалось лишь вспоминать о своем счастье и том, что предшествовало его беде.

 Совсем недавно, вместе с женой Гедитой, он мечтал о том, как скоро, наконец–то и они с детьми заживут в достатке, как самые лучшие афиняне. Первым делом он собирался дать приличное образование сыну Диоклу, для которого идеалом уже становилась пиратская судьба, затем вырастить и удачно выдать замуж двух дочерей…

 И вдруг все это рухнуло в одночасье.