Завещание чудака

— Я говорю с вами вежливо, — заметил мистер Инглис, — будьте добры говорить так же и со мною, мистер Голубой Флаг!

— Но эти деньги… это все, что я имею.

— Такому богачу, как Герман Титбюри, легко выписать из Чикаго столько, сколько ему понадобится… Заметьте, дорогой гость, что эти три тысячи вы имеете сейчас при себе и что я легко мог бы вынуть их из вашего кармана. Но, клянусь Ионафаном[140], мы не воры. Таковы цены «Чип-отеля», и вам придется подчиниться.

— Никогда!

— Как угодно.

Дверь снова заперли, и супруги оказались заключенными в низкой комнате гостиницы. Какие проклятия посылали они всему этому путешествию! После штрафа, уплаченного в Кале, грабеж в Грейт-Солт-Лейк-Сити!

— Нашими бедами мы обязаны негодяю Реалю! — вскричал мистер Титбюри. — Но что же нам теперь делать?

— Пожертвовать тремя тысячами долларов, — сказала миссис Титбюри.

— Никогда!…

Мистер Титбюри еще надеялся, что кто-нибудь придет им на помощь… Например, покажется на дороге отряд полиции или, по крайней мере, прохожие, которых он подзовет к окну… Тщетная надежда! Через несколько минут в комнату вошли двое и бесцеремонно вытолкали узников в другую комнату с окном во внутренний двор. Свирепого вида хозяин гостиницы принес им какую-то еду.

Двадцать четыре часа… сорок восемь часов прошли в таких условиях! Трудно описать, какое бешенство овладело заключенными! К тому же мистер Инглис больше не появлялся, держась теперь в стороне и, очевидно, подчеркивая тем самым, что не оказывает на узников никакого давления.

Наконец на всех календарях Америки появились слова «первое июня». На другой день около полудня третий партнер обязан был прийти на телеграф Грейт-Солт-Лейк-Сити. Если его присутствие там не зарегистрируют, он потеряет все права на дальнейшее участие в партии. И потерял бы, если бы не миссис Титбюри…

Ровно в половине восьмого в дверях появился мистер Инглис, как нельзя более вежливый и любезный.

— Завтра — торжественный день, — сказал он, — и было бы хорошо, если бы сегодня вечером вы перебрались в Грейт-Солт-Лейк-Сити.

— Кто же этому мешает, как не вы? — воскликнул мистер Титбюри, задыхаясь от злобы.

— Я? — переспросил элегантнейший мистер Инглис. — Да ведь для этого достаточно, чтобы вы заплатили по счету.

— Вот, — вдруг выступила вперед миссис Титбюри, протягивая ему пачку кредитных билетов, которые накануне муж передал ей со смертельной мукой в душе.

Было уже совсем темно, когда двух бессменных членов академии сквалыг выпустили на свободу. Не переставая трястись от страха и злости, вздрагивая от каждого шороха и спотыкаясь, они к ночи добрались до города.

На следующее утро мистер Титбюри явился в контору шерифа[141] с требованием разыскать Роберта Инглиса. Судья выслушал жалобу с большим участием. К несчастью, мистер Титбюри мог дать только очень неясные указания, касающиеся загородного кабачка. Его привели туда вечером, и он покинул его тоже вечером. Оказалось, шериф никогда не слышал о «Чип-отеле», а реки Крессент-Ривер в этой местности вообще не существовало.

— Не сомневаюсь, — заявил представитель власти, — что это дело рук. знаменитого Билла Аррола. Знакомая манера.

— И вы его до сих пор не арестовали? — с негодованием воскликнул господин Титбюри.

— Нет еще, — ответил шериф, — мы сейчас ведем за ним усиленное наблюдение… Когда-нибудь он все равно нам попадется…

— Слишком поздно для меня!

— Да… но для него вовремя, и он будет посажен на электрическое кресло… если только его не повесят.

— Но мои деньги, мистер, мои деньги?

— Что поделать!… Прежде нужно задержать проклятого Билла Аррола, а это не так-то просто! Обещаю, мистер Титбюри, прислать вам кончик веревки, когда его повесят, ну, а с таким талисманом вы будете иметь все шансы выиграть партию![142]

Глава IV ЗЕЛЕНЫЙ ФЛАГ

Зеленый флаг принадлежал Гарри Кембэлу (как известно, этот цвет занимает четвертое место в солнечном спектре). Им обозначался путь следования четвертого партнера и прибытия в те или другие города штата. Главный репортер газеты «Трибюн» был доволен: зеленый цвет считается цветом надежды!

Первый удар игральных костей отправил его в штат Нью-Мексико, второй — десятью очками — в Южную Каролину, на границу федеральной территории, в крупнейший город штата Чарлстон. Он прекрасно знал, что ставка на него доходила до одного против девяти, ставка, о которой ни один из его конкурентов и мечтать не мог, что повсюду его называли любимцем фортуны.