Завещание чудака

Джовита Фолей не без усилий взяла себя в руки, страшно испугавшись мысли, что ее подруга вдруг сляжет в самый день отъезда.

7-го числа утром, вернувшись из Аудиториума, Джовита Фолей сообщила Лисси последнюю новость, а именно, что четвертый партнер, Гарри Т. Кембэл, получив шесть очков, должен отправиться сначала в штат Нью-Йорк, на Ниагарский мост, а оттуда в Санта-Фе, в штат Нью-Мексико.

По этому поводу Лисси Вэг заметила, что репортеру Трибуны придется уплатить, очевидно, штраф.

— Вот что уж ни в коем случае не затруднит его газету, — возразила ее подруга.

— Конечно, нет, Джовита, но очень затруднило бы нас, если бы нам пришлось уплатить тысячу долларов в самом начале или вообще в течение путешествия.

Верная себе, Джовита ответила движением головы, которое ясно выражало: «Этого не случится! Нет! Этого не случится!..»

Но в глубине души именно это ее больше всего и беспокоило, хотя она тщательно это скрывала от всех. И каждую ночь в тревожном сне, который мешал спать также и Лисси Вэг, она громко говорила о «мосте», о «гостинице», о «лабиринте», о «колодце», о «тюрьме», о всех тех мрачных клетках, которые заставляли участвующих платить штрафы простые, двойные и тройные, для того чтобы иметь право продолжать партию.

Наконец настало 8 мая, и на другой день двум молодым путешественницам надлежало отправиться в путь. Горячими угольями, которые Джовита Фолей постоянно чувствовала у себя под ногами в течение всей этой недели, можно было бы нагреть паровоз большой скорости, и он доставил бы их в самые дальние пункты Америки.

Нечего и говорить, что Джовита Фолей поспешила приобрести путеводитель по Соединенным штатам, самый подробный и самый лучший из всех «Guide-Books»[21], который она без конца перелистывала, читала и перечитывала, хотя совершенно не могла отдать себе отчета в преимуществе одного маршрута перед другим.

К тому же, чтобы быть в курсе дела, достаточно было просматривать газеты столицы или любого города штата. Устанавливалась немедленно письменная связь с теми штатами, в которые воля игральных костей направляла участников матча, и особенно с теми местностями, какие были указаны в завещании Вильяма Дж. Гиппербона. Почта, телефон и телеграф беспрерывно работали во все часы дня и ночи. В утренних листках, так же как и в вечерних, можно было найти целые столбцы информации, более или менее достоверных и фантастических также, надо в этом признаться, и это потому, что случайные читатели и абоненты всегда предпочитают получать хоть фальшивые известия, чем не иметь никаких.

К тому же все эти информации зависели от самих участников партии, от образа действия каждого из них. Таким образом, если сведения, даваемые о Максе Реале, были весьма неосновательны, то это потому, что он никого не посвящал в свои планы, кроме своей матери, и так как он не расписался ни в Омахе, куда приехал с Томми, ни в Канзас-Сити по прибытии туда на пароходе Дин Ричмонд, то репортеры тщетно разыскивали его следы, и никто не знал, что с ним происходит в данное время.

Глубокая неизвестность окутывала также и Германа Титбюри. В том, что он 5-го числа уехал из Чикаго вместе с госпожой Титбюри, никто, конечно, не сомневался. В доме его на Робей-стрит никого не оставалось, кроме их прислуги, этого колосса в юбке, о которой упоминалось выше. Но никому не было известно, что они путешествовали под вымышленным именем, и потому все усилия репортеров захватить их где-нибудь по дороге оставались тщетными. По всем данным, точных известий об этой чете нельзя было ждать раньше того дня, когда они явятся в почтовое бюро Кале за своей телеграммой.

О Томе Краббе получались довольно подробные вести. Выехавших 3-го числа из Чикаго Мильнера и его компаньона видали и интервьюировали во всех главных городах их маршрута и наконец в Новом Орлеане, где они сели на пароход, чтобы ехать в Галвестон, штат Техас. Газета Фрейе Прессе нашла нужным заметить по этому поводу, что пароход Шерман был американским, другими словами, составлял как бы частичку родины. Так как участникам партии было запрещено покидать национальную территорию, то считалось более приличным не ездить на иностранных пароходах, даже когда эти пароходы оставались все время в водах Союза.

Что касается Гарри Кембэла, то сведений о нем было очень много. Они падали, как апрельский дождь, так как он сыпал телеграммами, газетными заметками, письмами, и это было очень выгодно Трибуне. Таким образом, стали известны его переезды в Джексон и в Детройт, и читатели с нетерпением ждали подробностей о тех приемах и празднествах, которые были организованы в честь его в Буффало и на Ниагарском водопаде.

Так настало 7 мая. Через день нотариус Торнброк в присутствии Джорджа Хигтинботама должен был объявить в зале Аудиториума о результате пятого метания игральных костей. Еще тридцать шесть часов — и Лисси Вэг станет известна ее судьба.

Легко себе представить, в каком нетерпении Джовита Фолей провела эти два дня, не без основания предаваясь самым беспокойным, волнующим мыслям.