Завещание чудака. Рассказы

— Вернусь из плавания и поселюсь в этом сказочном крае. Буду стоять на вахте посреди банановых пальм, а садиться на рифы из серебра и чистого золота.

— Так ты поэтому стал предателем? — недобро усмехнулся Мартинес.

— Конечно! Все дело в пиастрах!

— Вот оно что, — поморщился лейтенант.

— А вы почему?

— Я?.. Все дело в чинах! Лейтенанту хотелось отомстить капитану!

— Ах, так… — презрительно протянул Хосе.

Да, эти двое стоили друг друга!

— Тише! — вдруг резко остановился Мартинес. — Что там такое?

— Ничего, — поднялся на стременах Хосе.

— Я видел убегающего человека! — настаивал его спутник.

— Какие выдумки!

— Говорю же — видел!

— Ну, так поезжайте, догоните его!..

— И догоню!

Лейтенант спешился и стал продираться сквозь заросли манглий. Никого… И вдруг он заметил: под деревом что-то шевелится. Мартинес подошел ближе — перед ним лежала гадюка с раздробленной головой. Хвост ее еще свивался в кольца.

— Здесь кто-то был! — воскликнул испанец, охваченный подозрениями, мучимый нечистой совестью. — Но кто же? Кто?..

— Нашли? — спросил Хосе, когда Мартинес догнал его.

— Показалось! — коротко ответил лейтенант.

Они поднялись по течению реки Мескала, притока Рио-Балсас, и вскоре увидели впереди дымок, говоривший о том, что поблизости живут люди. Это был городок Тутела-дель-Рио, но испанцы, торопясь до прихода ночи попасть в Таско, остановились там лишь на час.

Подъем становился все круче, однако лошади продолжали скакать галопом. На склонах появились оливковые рощи; земля, климат, растительность стали меняться.

Наступил вечер. Хосе знал дорогу, но с трудом ориентировался в потемках. Он искал тропу за тропой, ругаясь сквозь зубы то на споткнувшуюся лошадь, то на ветки, которые хлестали его по лицу и могли погасить сигару.

Лейтенант отпустил поводья, и лошадь сама шла вслед за Хосе. А хозяина ее терзало смутное раскаяние, хотя он и не отдавал себе в этом отчета. Настала глубокая ночь, и путники ускорили шаг. Не останавливаясь в деревеньках Контепек и Игуала, они наконец прибыли в Таско.

Хосе говорил правду: по сравнению с нищими селениями, оставшимися позади, Таско казался большим городом. Отдав поводья слуге, путешественники вошли в просторный зал харчевни, расположенной на одной из главных улиц, и уселись друг против друга за уже накрытый, длинный узкий обеденный стол. Им подали пищу — она показалась бы весьма аппетитной любому мексиканцу, но европейца мог заставить проглотить ее только острый голод: это были куриные потроха, приправленные зеленым перцем; рис, сдобренный красным перцем и шафраном; дичь, фаршированная оливками, изюмом, земляными орехами и луком; засахаренные ломтики тыквы, портулак и карбанцо; «тротильи» — печенные на листе железа маисовые лепешки. После обеда подали вино.

Как бы там ни было, но голод удалось утолить, хотя моряки и не привыкли к такой пище. Вскоре усталость свалила их с ног. Проспали они до полудня следующего дня.

4. ТАСКО — КУЭРНАВАКА

Лейтенант проснулся первым и стал будить Хосе:

— Пора, вставай! По какой дороге поедем?

Матрос потянулся.

— Есть два маршрута, лейтенант.

— Говоришь, два?

— Один через Сакуаликан, Тенансинго и Толуку. От Толуки до Мехико дорога хорошая, скоро, к полудню, мы уже будем на плато Сьерра-Мадре.

— А второй?

— Тот немного восточнее — через красивейшие перевалы Попокатепетль и Икктачихуальт, где почти не встречаются люди, и поэтому он надежнее первого. К тому же пятнадцать лье по отлогим горам — отличная прогулка!

— Раз так, едем длинной дорогой, — решил Мартинес. — Но где мы будем ночевать?

— Если скакать со скоростью двенадцать узлов, то можем добраться до Куэрнавака.

Они отправились на конюшню, приказали оседлать коней и наполнили маисовыми галетами, вяленым мясом и гранатами свои «мочилы» — мексиканские переметные сумки, — потому что в горах трудно найти харчевню. Затем расплатились и двинулись на восток.

Скоро показались первые дубовые рощи; испанцы обрадовались: ведь дуб приносит удачу. Понемногу исчезли нездоровые испарения, поднимавшиеся над нижними плато; здесь, на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, стали попадаться растения и злаки, ввезенные сюда еще первыми завоевателями Мексики. Зрела пшеница, касались друг друга ветвями азиатские и французские деревья; зеленые ковры лугов украшали экзотические цветы с Востока — фиалки, васильки, вербена и маргаритки; неповторимый колорит придавали пейзажу заросли корявого, смолистого кустарника; теплый воздух был пропитан сладким запахом ванили, росшей на тенистых склонах гор, амирисов[254] и ликвидамбаров.[255] Прекрасно дышалось в этих местах, отнесенных учеными к «умеренному климатическому поясу».

Дорога на плато Анахуак вела их все выше и выше к крутым склонам гор, образующих Мексиканское нагорье.

— Смотрите, — воскликнул Хосе, — вот и первая река из тех, через которые нам следует переправиться.

Перед ними в глубоком ущелье звенел горный поток.

— Когда я проезжал здесь в последний раз, русло было сухим, — отметил Хосе. — За мной, лейтенант!

По вырубленной прямо в скале пологой тропинке они спустились к броду.