Завещание чудака. Рассказы

Прописав капли аконита на спирту, сиропы, теплое питье и отдых, доктор исчез (не сомневаясь, что дома его уже ждут репортеры).

Джовита Фолей едва не потеряла голову. В течение последних часов Лисси Вэг, казалось, еще больше ослабла, легкая дрожь говорила о новом приступе лихорадки, пульс бился чаще. Милая девушка не отходила от подруги, обтирала ее разгоряченный лоб, давала микстуру и роптала на несправедливость судьбы. «Нет,— говорила она себе,— нет! Ни Том Крабб, ни Титбюри, ни Кембэл, ни Макс Реаль не заболели бы бронхитом накануне своего отъезда!.. Не случится такого несчастья и с коммодором Урриканом! Нужно же, чтобы все это обрушилось на бедную Лисси, обладающую таким цветущим здоровьем!.. А что, если нас отошлют куда-нибудь далеко... если опоздание на пять или шесть дней помешает нам явиться в срок к месту назначения...»

Около трех часов дня приступ лихорадки стал слабеть, но кашель как будто усилился. Открыв глаза, Лисси Вэг увидела Джовиту, склонившуюся над ней.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила та.— Лучше, не правда ли?.. И скажи, что тебе дать?

— Выпить чего-нибудь,— ответила Лисси голосом, очень изменившимся от боли в горле.

— Вот, голубчик... прекрасное питье: горячее молоко с содовой водой! А потом, доктор тебе велел... всего только несколько порошков...

— Я чувствую большую слабость,— сказала больная,— и в то же время некоторое облегчение... Это значит, приступ лихорадки проходит.

— Значит, ты начинаешь выздоравливать! — воскликнула Джовита Фолей.

— Начинаю выздоравливать?.. Уже?.. — прошептала Лисси, пытаясь улыбнуться.

— Да... уже... и, когда доктор вернется, он, наверное, скажет, что ты сможешь встать!

— Обещаю тебе, Джовита, выздороветь как можно скорее,— тихо проговорила девушка и, повернувшись на бок, тотчас уснула.

А в это время под их окнами собралось уже порядочно народу. Уличный шум доносился до девятого этажа и мог разбудить Лисси Вэг. По тротуарам сновали любопытные. Одна за другой подъезжали кареты и после небольшой остановки мчались дальше, к городским кварталам.

— Как-то она сейчас? — спрашивали одни.

— Ей хуже,— отвечали другие.

— Говорят, тяжелая форма лихорадки.

— Нет, тиф...

— Ах, бедная барышня!.. Некоторым людям, правда, не везет!

Около пяти часов вечера уличный шум усилился, и Джовита Фолей высунулась из окна. Она увидела, кого б вы думали? Годжа Уррикана с каким-то типом! Широкоплечий и подвижный, казалось, тот был еще более бешеного темперамента, чем страшный коммодор. Джовита прекрасно видела, как он грозил кому-то кулаком с видом человека, который не в силах более сдерживаться. Конечно, не из участия к молоденькой партнерше Годж Уррикан явился на Шеридан-стрит и стоял под ее окнами. Когда в окружавшей его толпе разнеслось известие, что болезнь Лисси Вэг не представляет ничего серьезного, «какой болван это сказал?», проревел он. Принесший это известие, разумеется, не пожелал себя назвать.

— Ей все хуже и хуже,— добавил его спутник,— и если кто-нибудь попробует утверждать противное...

— Послушай, Тюрк, держи себя в руках!

— Чтобы я держал себя в руках?! — заревел Тюрк, ворочая глазами, как разъяренный тигр.— Это легко вам, коммодор! Как известно, вы самый терпеливый из людей! Но мне... слушать подобного рода вздор!.. Это выводит меня из себя... А когда я вне себя...

Газеты, появившиеся около шести часов вечера, оказались переполненными самыми противоречивыми сведениями. Согласно одним, здоровье Лисси Вэг окрепло благодаря заботам врача и ее отъезд ни на один день не будет отложен. Согласно другим, мисс Вэг не сможет отправиться в путешествие раньше конца недели.

Газеты «Чикаго глоб» и «Чикаго ивнинг пост» дали особенно пессимистическую информацию: в них сообщалось о консилиуме светил науки и необходимости операции... «Мисс Вэг сломала себе руку»,— извещала первая газета. «Ногу»,— утверждала вторая. А нотариус Торнброк получил письмо, подписанное именем Джо-виты Фолей, в котором сообщалось, что пятая партнерша отказывается от своей доли наследства. Газета «Чикаго мейл» без всяких колебаний объявила, что Лисси Вэг между четырьмя часами сорока пятью минутами и четырьмя часами сорока семью минутами пополудни скончалась. Когда «новости» дошли до Джовиты Фолей, с ней едва не сделалось дурно; к счастью, доктор Пью немного ее успокоил.

— Это обыкновенный бронхит,— повторял, он.— Никаких симптомов воспаления. Достаточно будет нескольких дней спокойствия и отдыха... Может быть, семи или восьми.

— Семи или восьми?!

— При условии, чтобы больная не подвергалась ни малейшему сквозному ветру.

— Семь или восемь дней!.. — повторяла несчастная Джови-та, ломая руки.

— И притом — если не произойдет никаких серьезных осложнений...

Ночь прошла беспокойно. Джовита Фолей не ложилась спать. Какая сиделка могла бы сравниться с ней? Впрочем, она никому не уступила бы своего места.

Наступил день пятого метания игральных костей. Джовита отдала бы десять лет своей жизни, чтобы быть в зале Аудиториума. Но оставить больную! Об этом нечего было и думать. Вдруг Лисси позвала к себе подругу и сказала: