Завещание Джеффри

Он вел всю ночь и утром впервые за много дней увидел чистое небо. Правая нога давила на газ, в голове неторопливо текли мысли, а рядом тихо посапывал Грег.

Руки сжимали руль, в кармане лежала амнистия, но Таннером овладело странное чувство. Сзади клубилась пыль. Небо стало розовым, темные полосы снова сжались. Таннеру вспомнились рассказы о тех днях, когда пришли ракеты, когда было уничтожено все, кроме районов на северо-востоке и юго-западе, и о тех днях, когда налетели ветры, растаяли тучи и небо потеряло голубизну; дни, когда Панамский канал исчез с лица земли и замолчали радиостанции; когда перестали летать самолеты. Больше всего Таннеру было жаль самолетов. Он всегда мечтал летать — взмывать в воздух и парить высоко-высоко, как птица… Где-то впереди его помощи ждал город — единственный уцелевший город, кроме Лос-Анджелеса, последняя цитадель американской земли. Он, Таннер, может спасти его, если поспеет вовремя…

Вокруг были скалы и песок. К склону горы прижимался старый покосившийся гараж — разбитый, с провалившейся крышей, он напоминал полуразложившийся труп. Таннера стала бить дрожь, и нога непроизвольно усилила нажим на акселератор, хотя педаль и так уже была вжата в пол. Справа впереди поднималась стена черного дыма. Подъехав ближе, он увидел обезглавленную гору. На месте вершины свили гнездо клубящиеся языки пламени. Таннер взял влево, на много-много миль отклоняясь от наметенного пути. Иногда под колесами дрожала земля. Вокруг падал пепел, но дымящийся конус отодвинулся на задний план правостороннего экрана.

Таннер думал о прошлом и о том немногом, что знал о нем. Если пробьется, обязательно узнает больше. Его никогда не просили сделать что-то важное, и он надеялся, что впредь не попросят. Однако им завладело чувство, что он может это сделать. Хочет сделать. Впереди, сзади, по сторонам простиралась Долина Проклятий — кипящая, бурлящая, содрогающаяся, — если он ее не победит, половина человечества погибнет. И удвоятся шансы, что весь мир скоро станет частью Долины… На побелевших суставах ярко проступила татуировка.

Грег спал. Таннер прищурил глаза и жевал бороду и не прикоснулся к тормозу, даже когда увидел оползень. Он проскочил его и шумно выдохнул. Все чувства были обострены до предела, мозг словно превратился в экран, на котором регистрировались мельчайшие детали. Таннер чувствовал колыхание воздуха в машине и упрямое давление педали на ногу. В горле пересохло, но это не имело значения. Он мчался по искалеченным равнинам Канзаса, слившись с машиной в одно целое, и испытывал состояние, похожее на отрешенность и счастье. Проклятый Ден-тон был прав. Надо доехать.

Таннер остановился на краю глубокой расщелины и повернул к северу. Через тридцать миль расщелина кончилась, и он снова взял курс на юго-восток. Грег что-то бормотал во сне. Солнце стояло в зените, и Тан-неру чудилось, будто он, бестелесный, парит над бурой землей… Он сжал зубы. Его мысли вернулись к Денни. Наверно, тот сейчас в больнице. Что ж, все лучше, чем сгинуть в Долине. Хоть бы только деньги были на месте… Таннер почувствовал боль — болели шея, плечи. Боль распространилась на руки, и он заметил, что сжимает руль изо всех сил. Таннер глубоко вздохнул и закурил. Солнце скатывалось ему на спину. Он отпил воды и притушил экран заднего обзора. Потом послышался звук, напоминающий отдаленный раскат грома, и Таннер сразу же насторожился.

Громадное стадо бизонов пересекало его путь. Больше часа огромные, тяжелые животные, склонив головы, бежали перед машиной, взметая копытами землю, и наконец ушли к югу. Шум постепенно затих, только гигантское облако пыли все еще висело в воздухе. Включив фары, Таннер направил в него автомобиль.

Он выехал на шоссе с неплохо сохранившимся покрытием и резко прибавил скорость. Через некоторое время показался выцветший покосившийся указатель: «ТОПИКА — 110 миль».

Грег зевнул, потянулся, потер кулаками глаза.

— Который час?

Таннер кивнул на часы.

— Утра или вечера?

— Вечера.

— Ну и ну! Выходит, я проспал битых пятнадцать часов!

— Верно.

— Ты, должно быть, совсем выдохся. Весь побелел. Сейчас я тебя сменю.

— Не возражаю.

Грег полез в заднюю часть машины.

Через пять минут они подъехали к окраинам мертвого города. Почти все здания развалились, подвалы были наполнены водой. Через трещины в асфальте пробивалась трава. Чудом уцелевший телеграфный столб накренился к земле, и свисавшие с него провода походили на черные спагетти. Разбитые витрины, ржавые остовы автомобилей, скелеты, ослепшие светофоры…

Грег, кряхтя, пролез вперед.

— Ну, давай меняться.

— Сперва я хочу отсюда выехать.

Наконец, когда минут через пятнадцать город остался позади, Таннер остановил машину.

— Мы недалеко от Топики. Буди меня в случае чего.

— Кстати, как ты ехал, пока я спал?

— Нормально, — ответил Таннер и закрыл глаза.

Грег вел машину прочь от заката. До Топики он съел три бутерброда с ветчиной и выпил кварту молока.

6

Таннер проснулся от визга запускаемых ракет. Он машинально протер глаза и тупо уставился вперед.