Завещание фараона

— Менелай… — хмыкнул он. — Видишь ли, там все очень непросто… Если говорить одним словом — это политика.

— Политика? — Агниппа с интересом повернулась к своему спутнику. — Я слышала, люди говорят, будто прежний царь, Атрей, Элладу разделил между своими сыновьями, Агамемнону всё, а Менелая будто бы наместником в Лакедемон… Как-то несправедливо, не считаешь? — приподняла бровь девушка. — Агамемнону не слишком ли много будет одному?

— Опять ты его каким-то чудовищем делаешь, — с печальной улыбкой покачал головой царь.

Агниппа только фыркнула.

— А больше люди ничего не говорят, нет? — не удержался Атрид. — Я там детей не кушаю, случайно, а?

— Да при чем тут ты?.. — изумилась девушка. — Про тебя соседи очень хорошо отзываются, — немного смущенно добавила она, краснея и отворачиваясь. — Зачем им про тебя сплетничать?.. Меро… ну, Меропа, наша соседка, так она даже… ну, неважно! — Агниппа махнула рукой.

— Я не знаю, что там говорит Меро — она, конечно, авторитет, — с легкой иронией кивнул царь. — Но Атрей никогда не делил Элладу между на… хм… между сыновьями. Хотя бы просто потому, что правил только Аттикой. Все началось с переворота. Атрея ведь убили, а его сыновей… Знаешь, когда ты всего лишь подросток и посреди ночи просыпаешься от криков, пытаешься что-то понять, а когда понимаешь… Ярость, боль, бессилие… и осознание: единственное, что ты сейчас можешь… обязан сделать — это поскорее хватать младшего и бежать из собственного дома, чтобы этого беспомощного ребенка и тебя тоже не прирезали… родной дядя и двоюродный брат… Словом, неважно! — Молодой человек поморщился, словно от боли. — Погоня, поиски укрытий, потом лесные ночевки у костров, разбойники, дикие звери… Голод, последняя монетка за поясом и на руках младший братишка… И вас травят, как бешеных волков. А ты сам — мальчишка совсем, пятнадцать лет… Эллада тогда не была такой, как сейчас. Теперь Агамемнон все полисы объединил и с Грецией считается весь мир. Лучший флот, самая богатая государственная казна на северном берегу Великого моря. Мы можем выдерживать атаки Персии и не платим ей дань, в отличие от той же Троады или Лидии, например. Люди знают, что такое праздники, могут лишнюю драхму потратить на сладости, на ленточки — детям на подарки. А тогда… В каждой области свой полновластный царек и повелитель. Может, это и спасло сыновей Атрея — когда Аттика осталась позади. Агамемнон тогда по областям метался, выискивая союзников, словно нищий подаяния… — юноша хмыкнул с плохо скрытой горечью. — Видел, что делается в стране. Видел последнюю лепешку в домах крестьян и невыплаканные слезы в глазах женщин, исхудавших от непосильной работы. Видел голодных детей. Видел, что каждый царек творит свой закон как хочет, по праву сильного. Внешние враги грабят и жгут в приграничных областях, а у «владык» этих местечковых нет ни желания, ни силы что-то менять. В конце концов Агамемнон решил, что, если боги будут милостивы и вернут ему власть над Аттикой, он поможет всем тем простым людям, что некогда помогли ему и Менелаю в их скитаниях. Он объединит все области, где звучит греческий язык и чтят Олимпийцев. Сделает Элладу сильной, а жизнь людей — спокойной, богатой и безопасной, свободной от произвола местных царьков и внешних врагов. Он поклялся себе в этом. Ведь даже закон гостеприимства был почти забыт! Может, в паре полисов и нашлись сердобольные правители, которые хотя бы на двери парням не указали, как самозванцам. Брат их деда, например, царь Крита. Покормил, руками с сочувствием развел и дальше в путь-дорогу отправил. Спасибо, хоть его сын, Идоменей, на корабль их посадил.

Агниппа чуть нахмурилась.

— Странно… Они ведь родственники. Почему царь Крита хотя бы просто не оставил их в своем доме? Почему фактически выгнал?

Агамемнон тяжело вздохнул.

— Думаю, дело в его племяннице, Аэропе. Точнее…

— В их матери?

Молодой человек побледнел и закусил губы. Молчание длилось несколько долгих секунд.

— Да, — наконец почти беззвучно выдохнул он. — В их матери. Она… Ее… Атрей приказал казнить ее, когда… Менелаю тогда едва год исполнился. Я… А Агамемнону было пять. Но… думаю, он до сих пор ее помнит…

— Казнить? — широко распахнула Агниппа глаза. — Какой ужас… За что?!

— За… — Атрид вздохнул. — Словом, тогда, много лет назад, Фиест предпринял первую попытку захватить власть. Он вскружил голову Аэропе… и вместе они попытались убить Атрея. Как ты понимаешь, ничего не вышло. Своего брата Атрей пощадил — как показала жизнь, на свою голову, — а жену простить не сумел. Ее бросили в море со скалы. — Он остановился и устремил взгляд в синюю бесконечность, что раскинулась перед ними до самого горизонта.

Долго молчал.

Агниппа тоже молчала, потрясенная до глубины души.

— Как ты понимаешь, члены семьи Аэропы — и Девкалион в частности — в восторг от этого не пришли, — наконец промолвил молодой человек. — Хотя и возмущаться права не имели. Как ни крути, Аэропа предала мужа и совершила государственную измену.