Завещание Казановы

Она попыталась улыбнуться, но ничего с улыбкой не вышло, уголки губ сами собой поехали вниз. И глазам стало горячо. Всхлипнула, отерла кулаком щеку и тут же развернулась, молча побрела в спальню.

Вот зачем он спросил – именно так? Разве можно человеку испуганному и недавно плакавшему давать такую большую порцию искренней озабоченности? Получается – как новые сто грамм на старые дрожжи… Снова заплакать захотелось, но выглядеть это будет нелепо.

Арина еле добралась до кровати, чувствуя в ногах страшную слабость. Легла, закрыла глаза, а когда открыла, увидела Ивана, сидящего перед ней на корточках. Подумала: ему ж неудобно на корточках.

– Давай, рассказывай, что случилось, потом будешь меня рассматривать. Я слушаю.

– Вовсе я тебя не рассматриваю.

– Хорошо. Но все равно рассказывай.

– Ночью кто-то пытался открыть дверь. Я услышала, как двигается ключ в замочной скважине.

– Почему мне не позвонила?

– Да я от страха вообще ничего понять не могла! Я только понимала, что сейчас кто-то войдет в квартиру и меня убьет. И разве ты бы успел? Что ты мог сделать?

– Понятно, понятно… Дальше что? Ты в полицию позвонила?

– Нет… Я ж говорю – не соображала ничего! Встала у двери и начала дурака валять, будто я с полицией по телефону разговариваю. Такую чушь несла – сейчас и не вспомнить… Что-то про пистолет с патронами…

– Какой пистолет? У тебя есть пистолет?

– Да нет, конечно! Говорю же – чушь… Потом глянула в глазок – а там никого… Только не говори, что мне все это показалось! Я же не глухая, я слышала, что кто-то замок пытался открыть!

– А у кого ключи от квартиры еще есть?

– Только у сына… Родион, когда уходил, ключи оставил. Но дверь можно и без ключей открыть, правда? Какой-нибудь отмычкой… Мне было так страшно, Иван! Я так и пробегала к двери остаток ночи, все время в глазок заглядывала! А утром встать не смогла, все тело болит… И голова горячая, будто высокая температура.

– Да это нормальная реакция на стресс. Поболит и пройдет, – тихо проговорил Иван, трогая ее лоб тыльной стороной ладони. – Градусник в доме есть? Скажи где, я принесу?

– Да мне уже лучше. Утром совсем плохо было.

– Почему ты мне сразу не позвонила, а? Ну что такое, Арина? Мы же договаривались.

– Разве мы о чем-то таком договаривались? Я не помню. Тем более ты сам…

– Что – я сам?

– Ты сам только к обеду позвонил! Что я должна была…

Иван глянул озадаченно, слегка нахмурив брови, а она прикусила язык. И вовсе ему не надо знать про «девочковы» лирические терзания.

– Ты ела что-нибудь? Тебе поесть надо.

– Я не хочу есть. У меня еще страх не прошел. А вдруг следующей ночью опять…

– Хочешь, я у тебя останусь?

– Как это? На ночь, что ли?

– Ну да. В гостиной диван есть, большой и наверняка удобный, нормально высплюсь. А еще я тебя обедом и ужином накормлю и в аптеку схожу. Надо для начала температуру сбить парацетамолом.

– Мне же нельзя парацетамол…

– Почему? А, ну да. Парацетамол нельзя, ничего такого нельзя. Но я что-нибудь другое куплю, которое можно. Ты лежи, не вставай. Где у тебя ключи?

– В прихожей, на тумбочке…

– Я быстро, только до аптеки и обратно. Да, еще в магазин.

Иван ушел, и Арина задремала. Странная это была дрема, как морской штиль. Когда медленно входишь в теплое море, ложишься на спину, зажмурив глаза от солнца, и чувствуешь себя молекулой земного счастья. Что бы ни происходило там, на берегу… Лежишь – тебе хорошо…

Хлопнула дверь, и дрема ушла. Было слышно, как Иван, потоптавшись в прихожей, занес шуршащие пакеты на кухню. Потом появился в дверях спальни, покрутил в пальцах какую-то коробку.

– Я липовый цвет купил… Вспомнил, как мне бабушка в детстве липовый цвет заваривала, когда температурил. И еще мед… И лимон… Ты с чем будешь липовый цвет пить, с медом или с лимоном?

– И с тем и с другим, и в самой большой кружке, пожалуйста.

– Отлично! Сейчас изладим. Лежи пока!

Иван ушел на кухню, Арина опять задремала. Опять медленно вошла в воду, легла на спину, закрыла глаза… И чуть не застонала от досады, когда зазвонил телефон. Еще и номер незнакомый вывалился.

Не отвечать, что ли? А вдруг что-то срочное? Ладно, все равно задремать больше не удастся.

Женский голос в трубке и впрямь показался поначалу незнакомым. Тем более прозвучал с ужасно хамоватой интонацией:

– Родион тебе звонил сегодня? Чего молчишь, не узнала? Это Лера!

– Да… И впрямь не узнала, – проговорила в трубку Арина.

– Так звонил или нет? Только не ври! Я проверила его телефон, он тебе звонил!

– Ну, звонил… И что?

– Ничего! Что он тебе сказал?

– Тебе стенограмму разговора предоставить?

– Да ладно, хватит из себя насмешливую леди строить. Знаю я, какая ты леди, своими глазами видела плебейскую истерику на Ольгином дне рождения. Или ты успела забыть?

– Нет, не забыла. И сама удивляюсь, как это меня обнесло. Не быть мне леди в глазах твоих, о горе мне, горе.

– О чем ты с ним говорила? Опять беременностью пугала? Или про наследство рассказывала? Сколько ты ему обещала за то, чтобы вернулся?

– А за сколько он вернется, как думаешь?

– Ты… Ты что себе позволяешь, а? Кто ты такая вообще? Думаешь, если у тебя деньги появились…