Завещание Ленина. Школа чистого психологизма

На июльском пленуме 1926 года Зиновьев заявил, что его борьба против меня была самой большой ошибкой его жизни, "более опасной, чем ошибка 1917 года". Орджоникидзе не без основания крикнул ему со своей скамьи: "Что же вы морочили голову всей партии?" (См. уже цитированный стенографический отчет). На эту тяжеловесную реплику Зиновьев официального ответа не нашел. Но неофициальное объяснение он дал на совещании оппозиции в октябре 1926 года. "Ведь надо же понять то, что было, — говорил он при мне своим ближайшим друзьям, ленинградским рабочим, честно уверовавшим в легенду о троцкизме, — была борьба за власть. Все искусство состояло в том, чтобы связать старые разногласия с новыми вопросами. Для этого и был выдвинут троцкизм"…

За время своего двухлетнего пребывания в оппозиции Зиновьев и Каменев успели полностью раскрыть закулисную механику предшествующего периода, когда они, вместе со Сталиным, создавали легенду "троцкизма" заговорщическим путем. Еще через год, когда окончательно выяснилось, что оппозиции придется долго и упорно плыть против течения, Зиновьев и Каменев сдались на милость победителя. В качестве первого условия их партийной реабилитации от них потребовали реабилитации легенды о троцкизме. Они пошли на это. Тогда я решил закрепить их собственные вчерашние заявления на этот счет через ряд авторитетных свидетельств. Радек, никто другой, как Карл Радек, дал нижеследующее письменное показание: "Присутствовал при разговоре с Каменевым о том, что Каменев расскажет на пленуме ЦК, как они (то есть Каменев и Зиновьев), совместно со Сталиным решили использовать старые разногласия Троцкого с Лениным, чтобы не допустить после смерти Ленина т. Троцкого к руководству партией. Кроме того, много раз слышал из уст Зиновьева и Каменева о том, как они "изобретали" троцкизм, как актуальный лозунг. 25 декабря 1927 г. Карл Радек".

Аналогичные письменные показания даны Преображенским, Пятаковым, Раковским и Эльциным. Пятаков, заместитель народного комиссара тяжелой промышленности, следующими словами резюмировал заявления Зиновьева: " Троцкизм был выдуман для того, чтобы подменить действительные разногласия мнимыми, то есть разногласиями, взятыми из прошлого, не имеющими никакого значения теперь, но искусственно гальванизированными в вышеуказанных целях". Кажется, ясно? "Никто, — писал в свою очередь В. Эльцин, представитель более молодого поколения, — никто из присутствующих при этом… зиновьевцев не возражал. Все приняли это сообщение Зиновьева как факт общеизвестный".

Приведенное выше свидетельство Радека помечено им 25 декабря 1927 года. Через несколько недель он был уже в ссылке, а через несколько месяцев, под меридианом Томска, убедился в правоте Сталина, не раскрывшейся ему ранее в Москве. Но и от Радека власти потребовали в качестве условия sine qua non признания реальности все той же легенды о троцкизме. После того как Радек пошел на это, ему не оставалось ничего иного, как повторять старые формулы Зиновьева, которые последний разоблачил в 1926 году, чтобы вернуться к ним снова в 1928 году. Радек сделал больше: в беседе с доверчивым иностранцем он переделал Завещание Ленина так, чтобы найти в нем опору для эпигонской легенды о "троцкизме".

Из этой краткой исторической справки, опирающейся исключительно на документальные данные, вытекает много выводов; один из них гласит: революция — суровый процесс, и она не щадит человеческих позвоночников.

* * *

Ход дальнейших событий в Кремле и в Союзе определялся не отдельным документом, хотя бы то было и Завещание Ленина, а историческими причинами, гораздо более глубокого порядка. Политическая реакция после величайшего напряжения лет переворота и гражданской войны была неизбежна. Понятие реакции надо в этой связи строго отличать от понятия контрреволюции. Реакция не предполагает непременно социального переворота, то есть смены у власти одного класса другим. Даже при царизме были свои периоды прогрессивных реформ и периоды реакции. Настроения и ориентировка господствующего класса меняются, в зависимости от обстоятельств. Это относится и к рабочему классу. Давление мелкой буржуазии на уставший от потрясений пролетариат означало оживление мелкобуржуазных тенденций в самом пролетариате, а вместе с тем и первую глубокую реакцию, на волне которой поднялся к власти нынешний бюрократический аппарат, возглавленный Сталиным.