Завещание Ленина

Для чего же он упорно способствовал разжиганию Гражданской войны? Авантюрист и честолюбец, охваченный угаром вождизма и упоенный властью, он вел очень крупную политическую игру. Ему нужна была широкая арена для своих действий, в идеале — вся Евразия или даже весь земной шар. Пусть эта арена будет залита кровью и слезами, но зато она даст проявить во всем блеске его несомненные ораторские, публицистические и организаторские способности!

Правда, и в этом случае не исключены какие-то иные, потаенные причины.

«Всегда равен себе»

Как уже говорилось, в начале марта 1923 года здоровье Владимира Ильича ухудшилось. (По-видимому, врачи были правы, рекомендуя максимально оградить Ильича от политических проблем). 10 марта у него произошел инсульт, приведший к потере речи и почти полному параличу правой половины тела. Через три дня «Известия» опубликовали правительственное сообщение. Указывалось, что в связи со значительным ухудшением здоровья Ленина признано необходимым публиковать медицинские бюллетени о ходе его болезни.

Тотчас отозвался Владимир Маяковский:

Тенью истемня весенний день,

выклеен правительственный бюллетень.

Не!

Не надо!..

Разве гром бывает немотою болен?!

Разве сдержишь смерч,

чтобы вихрем не кипел?!

Разве пульс

такой

секундами гудит?!

Вечно будет ленинское сердце

клокотать

у революции в груди…

Характерная черта: поэт не сомневается, что революция продолжается. Если так, то на первый план выступала фигура Демона Революции. Возможно, поэтому по Москве поползли слухи, что состояние вождя безнадежно, а его преемником будет Троцкий. Хотя не исключен другой вариант: был запущен «пробный шар» для того, чтобы выяснить реакцию общества на данную кандидатуру.

Был и другой, более серьезный сигнал. Тогда же газета «Правда» опубликовала, можно сказать, программную статью члена ЦК РКП(б) и секретаря Исполкома Коминтерна Карла Радека «Лев Троцкий — организатор победы».

Вообще-то этот специальный номер газеты был посвящен юбилею — 25-летию I съезда партии в Минске. Но получалось так, будто юбиляром выступает Лев Давидович, который, кстати сказать, на съезде не присутствовал, ибо членом партии стал значительно позже. До сих пор только Ленина принято было безмерно превозносить. На этот раз автор расточал изощренные комплименты в адрес Троцкого: «великий представитель русской революции», «великий умственный авторитет», «знаменосец вооруженного народа». Восхвалялись его «организационный гений» и «гениальное понимание» военных вопросов. «Он был всем в одном лице», а его «труд и дело… будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию всего мира». К этому ведет «партия и с ней ее вождь Л. Д. Троцкий».

Такие славословия были, пожалуй, с удивлением, а то и с возмущением восприняты старыми большевиками. Они знали, что «стальная фигура Троцкого», которой восхищался Радек, в действительности (и в отличие от Сталина) вовсе не отличалась непреклонностью, стойкостью и принципиальностью. Не случайно Ленин в письме Инессе Арманд так отозвался о нем в феврале 1917: «Приехал Троцкий, и сей мерзавец сразу снюхался с правым крылом «Нового Мира» против левых циммервальдцев!! Так-то!! Вот так Троцкий!! Всегда равен себе = виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно…» (Для справки: на Циммервальдской международной социалистической конференции, состоявшейся в сентябре 1915 года в Швейцарии, у социалистов выделилось левое крыло, возглавляемое В. И. Лениным.)

Показательно, что Ленин отметил как обычное качество Троцкого — позирование, нечестность, умение приспосабливаться к текущей ситуации. Однако, в отличие от Сталина, Троцкий был недальновиден, самоуверен, упоен своим красноречием. Он не понимал, что возбуждать лозунгами, пламенными призывами толпу совсем не то же самое, что доказывать верность своей позиции. К тому же он явно недооценивал своих противников. А это в любом единоборстве грозит поражением.

Вот как описал одно из его революционных выступлений американский журналист Исаак Маркусон: «Появление Троцкого было тем, что называется у актера удачным выходом. После паузы и в соответствующий психологический момент он появился из-за кулис и быстрыми шагами направился к небольшой трибуне… Еще до его появления по обширной аудитории пронесся трепет ожидания. Из уст в уста передавались слова: «Идет Троцкий!» Он был элементарен, почти груб в своей страсти — человеческое динамо высокого напряжения. Он низвергал на аудиторию Ниагару слов; ничего подобного я никогда не слышал. В них звучали, прежде всего, тщеславие и дерзость».

Однако ситуация в стране и партии радикально изменилась. И как бы ни старался Радек, раздувая культ Троцкого, получился не воздушный шар, вздымающий личность под облака, а мыльный пузырь, который вскоре лопнул. Не на громкие слова теперь обращали внимание партийцы, а на дела. Но тут у Троцкого позиции были весьма уязвимыми. Вот как о нем отозвались участники октябрьского Пленума ЦК партии: