Завещание (ЛП)

— Ладно, — произносит Гарри, резче, чем хотел, но его грудь горит от воды, которой он нахлебался, а адреналин в крови делает его нетерпеливым. — Рон?

— Э-э, — мычит тот.

— Гарри, ты хорошо справляешься с испытаниями. Профессор Дамблдор не допустит, чтобы что-то случилось. Тебе не нужно…

— Конечно, — вдруг отвечает Рон. — Я всегда хотел сову.

— Рон!

— Спасибо, — произносит Гарри.

Гермиона вздыхает. Они поднимаются по лестнице, впереди настежь раскрыт портрет. Вечеринка уже началась, музыка слышна даже в коридоре.

— Я изучила вопрос маггловского наследования, — признается она, — но не нашла ничего конкретного. Я продолжу поиски.

— Спасибо, Гермиона, — тихо говорит Гарри, прежде чем близнецы Уизли выходят к ним, поднимают Гарри в воздух и заносят его в гостиную.

***

— Я начала копать, и мне жаль, но кажется, магглы могут наследовать простейшие магические предметы, — говорит Гермиона. Общая комната практически пуста, и они сидят в темном углу, склонив головы друг к другу. Никто не обращает на них внимание. Они так себя ведут с первого курса.

— А сов? — спрашивает Гарри.

Гермиона закусывает губу:

— Сов. Книги, если на них нет заклятий. Даже мантии.

— Мы никому не позволим забрать Буклю, — говорит ему Рон.

— У нас не будет выбора, — начинает Гермиона. — Магглы не могут претендовать на большую часть наследства, они даже не имеют права забрать галеоны или магическую недвижимость, но в экстремальных обстоятельствах, когда нет других кровных родственников…

— К черту, — в сердцах произносит Рон.

— Ты знаешь, какое значение в магическом мире придают крови, Рон. Даже по маггловским законам, если у кого-то нет завещания, а ты не кровный родственник или не связан браком или усыновлением, ты ни не имеешь права на имущество этого человека.

У Рона появляются морщины на лбу:

— Тогда что происходит со всеми вещами? Если магглы не могут их унаследовать, а человек не передал их кому-то другому, то что же будет со всем этим?

— Как и хранилище в Гринготтсе? По закону будет принадлежать Министерству. Они решат, что с этим делать, но опять же, без кровных родственников или опекунов, они, скорее всего, просто будут хранить вещи.

— Сколько лет? — резко говорит Гарри. Гермиона и Рон смотрят на него, и Гарри отводит взгляд. — Сколько лет мне должно быть, чтобы составить завещание, Гермиона?

— Семнадцать, — она кладет толстую книгу на колени и быстро перелистывает страницы, заложенные закладками.

— Я все спрячу, — говорит Рон. — Я засуну все твои вещи под кровать и вынесу их из Хогвартса. Мы покрасим Буклю в черный, поэтому никто не узнает ее. И мы скажем, что все твои вещи украли.

— Украли? — спрашивает Гарри.

— Слизеринцы. И пока они будут заняты допросом Малфоя, мы с Гермионой вынесем все под мантией.

Гермиона резко подскакивает со своего места и с тяжелым стуком бросает книгу на кофейный столик перед ними:

— Тут! «Волшебнику или ведьме должно быть семнадцать лет, или патриарху или матриарху из благородного рода», — при молчании Рона и Гарри она продолжает. — Как последний волшебник, ты — глава рода Поттеров, Гарри. Ты можешь написать завещание.

Что-то в желудке Гарри делает кульбит. Это странная смесь между облегчением и привычным беспокойством:

— Ты знаешь, как его заверить?

— Твоя магия сделает это. Сосредоточься на намерениях и эмоциях, когда пишешь его, и когда придет время, я научу тебя заклинанию заверения.

— Могу я получить твою «Молнию»? — спрашивает Рон. Гермиона бьет его рулоном пергамента.

— Конечно, — отвечает Гарри, и Гермиона бьет и его. Она не понимает, что Гарри серьезен.

***

Гарри склоняется над пергаментом за завтраком. В левом верхнем углу поставлено пятно томатным соусом. Но он не обеспокоен: это черновик.

Несколько человек с любопытством спрашивают, что он делает. Рон отвечает:

— Турнирные штучки, — но это лишь заставляет всех толпиться, вглядываясь, чтобы узнать подробности, поэтому Гермиона обрывает их, — домашнее задание по зельям, — всякий раз, когда люди слишком пристально смотрят на Гарри.

— Гермиона, — резко спрашивает Гарри, — какое твое второе имя?

— Джин, — отвечает она.

Гарри что-то записывает.

— Твое, Рон?

Уши Рона становятся розовыми:

— Тебе это обязательно?

— Ты хочешь мою метлу или нет?

— …Биллиус.

Гермиона давится своим тыквенным соком, проливая его, а Гарри начинает смеяться. Уши Рона темнеют до томатно-красного:

— О, замолчите!

— Биллиус.

— Я сказал, замолчи, Гарри!

***

— Формулировка не обязательно должна быть слишком точной, — говорит Гермиона, отталкивая пергамент Гарри, когда он пытается показать его ей. — Магия гарантирует, что твои слова будут юридически заверены, а я не думаю, что кто-то попытается найти лазейки, чтобы заполучить твои вещи. Не обижайся, Гарри, но у тебя нет ничего достаточно ценного, чтобы беспокоиться об этом.

— Мои вещи ценны, — возмущенно произносит он.

— Я не про это. Я просто имею в виду, что тебе не нужно показывать мне на проверку документ. Это личное.